– Лидок, я те ничего не говорил, – ответил Василий. – Я тебе молчал.
– Ужас, – сказала сверху Валентина. – Ну просто ужас. И простынки тоже нет.
«Заметила и связала два исчезновения», – подумала Лидочка.
– Я все слышала, – сказала Валентина трезво и уверенно. – Я слыхала, как ты моего Василька допрашивала. Не надо этого делать. Ты здесь какая-никакая, но чужая, квартирантка. А мы с Васильком ей родные. Если мы что слышали или видели, тебе лучше не знать. И ты, Василий, учти и языком не размахивай, небось не знамя.
– Я не думала, что у вас есть секреты, – сказала Лидочка.
– Секреты есть у всех, – отрезала Валентина.
Она спускалась со второго этажа, балансируя, как балерина, расставив пухлые руки, – боялась наступить на кровавое пятно.
– Секреты есть у всех, – повторила она, становясь напротив Лидочки. – Но Иришку ты не трожь, она и так сирота.
– Я не трогаю Иришку, – ответила Лидочка.
– А зачем машину хочешь смотреть? – спросил догадливый Василий.
– Думаешь, там тоже кровь найдешь?
– Если и найду, это может значить, что машиной Славы воспользовались бандиты. У нас же ключи никто не прячет. Они могли знать, где ключи.
– Ой, не хитри, Лидия, – остановила ее Валентина. – Ты умная, а мы не глупей будем. Тоже небось ночью слышала…
– Клянусь вам, ничего не слышала.
– И не слышала, как Алла кричала?
– Я еще не спала, а потом уже спала без задних ног.
– И как Иришка выходила? Как она по лестнице спускалась?
– Да не слышала я!
– А может, и не слышала, – грустно сказал Василий. – Может, и не врет. Мы же тоже могли не слышать, если бы вещички не собирали до самого утра.
– Значит, вы думаете, что это могла сделать Иришка? – испугалась Лидочка.
– Молчи! – закричала Валентина. – Не могла она ничего сделать!
– Главное, Лидок, – заискивающе попросил Василий, – главное, не скажи никому, как Иришка грозилась ее убить. Ты же девочке жизнь испортишь.
– Я никому ничего не могу сказать, если я не слышала и не видела.
– А мы уедем поскорее. Теперь ты понимаешь, почему мы не хотим с ихней милицией говорить? Они с нас клятву страшную возьмут, запутают, мы и скажем чего лишнего… А так мы будем в Краснодаре, никто ничего не узнает.
– Правильно, Лидок? – Валентина даже в глаза Лидочке заглядывала, наклонив голову, заискивала. Сейчас она напоминала какую-то толстую птицу вроде куропатки, которая уводит лису от гнезда, где у нее птенцы.
– Я никому ничего не скажу, – обещала Лидочка. – Но что еще вы слышали?
– Как на духу? – спросил Василий.
И вдруг Лидочка поняла, что на самом деле ему страшно хочется рассказать ей все – как цирюльнику царя Мидаса про ослиные уши своего господина.
– Как на духу, – сказала Лидочка.
– Тогда слушай. – Василий перешел на шепот, а Валентина отвернулась, всем своим видом показывая, что не одобряет поведения мужа. – Она ходила… Я Иришку имею в виду. Ходила поверху, переживала, а потом спустилась – и к отцу в кабинет шмыг. А нам слышно, телефон. Поговорила. Потом через какое-то время, скоро…
– Это в половине четвертого было, – не выдержав, подсказала Валентина. – Она дверь открывает. И тут мы слышим, пришел. Ее хлопчик пришел. Робик.
– Робик, – согласился Василий. – Мы по голосу услышали, что Робик. Они пошептались, дверь закрыли – и наверх.
– Это было до того, как Алла вскрикнула, или после?
– После, после, ясное дело, после. Скоро, но после. И они еще там ходили – слышно же, перекрытия тонкие. Потом потащили.
– Что потащили?
– А нам откуда знать? Мы же не думали. Мы думали, ну пустила она к себе хлопчика, дело девичье, не нам ей морали читать.
– А потом?
– Потом они вместе ушли. На улицу ушли.
– Они машину заводили?
– Вот этого не скажу. – Почему-то до этого момента они могли Лидочке рассказывать, а после молчок.
И она поняла почему. Если она узнает о том, что к Иришке ночью приходил мальчик, – это может быть любовью. А если они что-то вытащили и уехали на отцовской машине, то дело плохо.
Кошки замкнулись. Словно Лидочка их чем-то обидела.
– Я посмотрю машину, – сказала Лидочка.
– Не твое это дело, – ответил Василий.
– А чье же?
– Это дело полицейское. Завтра придет полиция и посмотрит.
– Полицию придется вызывать сегодня, – сказала Лидочка.
– Ох, а мы же хотели улететь сегодня, – вздохнула Валентина. – Да не мешай ты нам улететь, Лидок. Не хотим мы ни с кем говорить.
– Сомневаюсь, что вам это удастся.
– Снова с аэродрома снимут? – спросил Василий.
– Ваши показания понадобятся английской полиции.
– А эти? – вспомнила Валентина. – Генка и второй? Они же рядом ходят! Они же свою Алку убили!
Кошки говорили нелогично. И понятно почему – у них не хватало фантазии, чтобы совсем выгородить Иришку. Перед Лидочкой они раскрылись, но приписать Иришке преступление они не могли. Для этого существуют негодяи, бандиты… Хотя Лидочка с трудом представляла себе, как Геннадий и Эдуард ночью забираются в закрытый дом, поднимаются на второй этаж, убивают Аллу и уходят. И зачем? Без Аллы им вообще здесь нечего делать: если нет Славиной жены, то на кого же переведен счет? Им остается только бежать.
И если они узнают, что случилось, то немедленно скроются.
В этот момент зазвонил телефон.
Все стояли и смотрели. Лидочка решилась поднять трубку только после седьмого или восьмого звонка, и то потому, что подумала, не Иришка ли звонит.
Но это был Геннадий.
– Лидия Кирилловна? – Он узнал Лидочку и заговорил официальным тоном. – Будьте любезны, пригласите к телефону Аллу.
– Аллы нет, – сказала Лидочка, не в силах преодолеть мстительного чувства.
– А куда она намылилась?
– Вам лучше знать.
– Да не знаю я ни хрена!
– Она исчезла ночью.
– Как так исчезла?
– Сейчас я вызываю полицию. Пускай она разбирается.
– Погодите, да погодите вы! Вам что, жить надоело?
– Мне трепетать надоело, – сказала Лидочка. – Ваша очередь.
– Лида, я тебя умоляю, – сказал Геннадий. – Клянусь тебе, что мы ни о чем не подозревали. Мы ничего
