– Да все вместе, – вздохнул я.
– Хорошо! Да поможет нам обоим Аллах, великий и милосердный вместе с праведным халифом Али, а также с Абу-Бекром и Османом, мир с ними со всеми!
Он привстал, подобрался, втянул живот, хитрые глазки блеснули.
– Содрогнитесь, о брат Адам, как когда-то содрогался я, ибо сейчас нам предстоит досконально обсудить вопросы аллегорического толкования Корана, поговорить об учении «ар-Рахма», что означает «Божественная милость», о первопричинах творения, о «макамат» и «ахвал», сиречь о «стоянках» и «состояниях» Божественного, а также о проблеме «аулийа», то есть иерархии святых подвижников.
Последнее мне что-то напомнило. Уж не брата ли Азиния?
– Промежуточный Мир и ва-ль-Кадар, – повторил я как можно вежливее. – Об остальном – в следующий раз!
– Так и я пытался просить моих наставников в Дамаске и Каире. А они, знаете, все за палку брались.
Он вновь осел на подушки, махнул рукой.
– Вы Каббалу изучали? Ну, книгу «Зогар»?
Я только моргнул. На этот раз меня принимали за сьера Гарсиласио.
– Если изучали, то советую просто обновить ее в памяти. Ибо все премудрости факиха Мухии ад-дина Абдаллаха Мухаммада… ну и так далее, вполне вмещаются в ее обложку.
Кажется, на этот раз толстяк не шутил. Да и мне стало не до шуток.
– Но, Эвлия-эфенди! «Зогар» – это тайная книга иудеев!..
Он скривился, ладонь-бабочка вновь взлетела в воздух.
– Да бросьте! Все эти мудрствования были известны в Индии и Тибете еще за тысячу лет до Пророка! Ни в Каббале, ни в учении суфиев, которых так чтил Араби, ничего нового нет. Между прочим, «Фусус аль- хикам» и «Зогар» писались в одно и то же время и практически в одном месте. Считают, что их авторы были даже знакомы. А в общем, это ересь!
– Простите? – совсем растерялся я.
– Мы, мусульмане, куда более терпимы к инакомыслию, чем люди Писания. Но даже для нас, правоверных суннитов, некоторые суфийские откровения – дикость. Представьте себе, если кто-нибудь бы вам сказал, что душа смертна, цель человека не только слиться с Господом, но и поглотить его…
– К-как?
– Поглотить, – не без удовольствия повторил он. – Кажется, я верно подобрал греческий эквивалент. И ко всему – чернокнижие, заклинания, юродство, грязные штаны, пляски на площадях…
– Ва-ль-Кадар, – вновь напомнил я.
– Ну-у… – эфенди явно скис. – Если это вас действительно интересует… Ва-ль Кадар или аль-Када – название ночи, когда ангелы определяют судьбу людей на ближайший год. Так написано в Коране. Ночь ва-ль Кадар – Ночь Предопределения…
Выходя из шатра, я оглянулся. Янычары стояли ровно, не двигаясь, не шевелясь. Густая цепь часовых в одинаковых острых тюрбанах и мокрых от дождя кольчугах. Чистые, бритые, кормленые…
Знают ли тысячи моих земляков, мокнущих возле костров, что они пришли воевать и умереть за то, чтобы Эвлия-эфенди возглашал кыблу с амвона разоренных храмов Христовых?
Турция! Здесь уже Турция!
2
Этим вечером шевалье дю Бартас был явно не в духе. Я даже не решился спрашивать, дождь ли тому виной, гаснущий костер, от которого тянуло сизым дымом, грязная дорога – или все вместе.
– Бросьте, друг мой! – не выдержал я. – К чему повторять такое? Слушайте, у нас, кажется, еще осталась горилка!
Дю Бартас молча помотал головой. Слипшаяся от воды бородка уныло свисала вниз, напоминая кусок мочалы.
Я поглядел вокруг. Возле соседних костров было тихо. Уставшие за день люди давно заснули, укрывшись чем попало от беспощадного дождя. Рядом негромко похрапывал сьер еретик. Ему повезло – густая крона старого ясеня, под которым мы расположились, почти не пропускала воду.
Десятый день в пути. И восьмой – под дождем.
– Увы, дорогой де Гуаира! – печально молвил шевалье. – Если я и отличаюсь чем-то от неведомого сочинителя, то лишь тем, что едва ли обо мне будут судачить и перемывать мои хладные кости! Дома меня забыли, а здесь… Кому я нужен здесь, кроме, конечно же, вас, мой друг!
Стало ясно – пора доставать горилку. Но даже это не подействовало. Дю Бартас отхлебнул из филижанки, сморщился, брезгливо вытер рот:
– Что значит чужбина! В последнее время я начал скучать по анжуйскому вину! Vieux diable! Представляете? Дома я мог выпить эту пакость только в виде наказания! А теперь вот скучаю. Кажется, я скоро начну скучать по Мазарини, будь он трижды неладен! Скорее бы добраться до Киева, а там в Лавру – и домой!
