– В тот вечер я сама думала заглянуть к вам в гости. Как сегодня. Но мне не везет…
Я почти поверил. Почти – наш хозяин внимателен к гостям своих постояльцев. Но в то утро он промолчал.
– Что с вами, синьор гидравликус? – она медленно встала, легким движением набросила мантилью на плечи. – Знаете, здесь действительно холодно…
Шаг, еще шаг… Она шла медленно, глядя не на меня, а куда-то в сторону. Ее взгляд…
Я стиснул зубы.
– От вас пахнет духами.
– Значит, вот в чем дело? Комедиантки вам не по вкусу? А я вам подарок приготовила.
– Какой?
Ее смех был почти такой же, как раньше – веселый, живой.
– Увидите. Адам, вы что, думаете, я – призрак?
«Извольте видеть, монсеньор. Горло перерезано острым предметом, вдоль грудной клетки и живота – глубокий продольный разрез, глаза отсутствуют, что затрудняет опознание…»
– Та, что была убита – не Климена.
– Правда? – шевельнулись бледные губы. – А кто же?
Ее рука медленно протянулась ко мне, замерла, дрогнула…
…Пальцы, лежавшие на распятии, сжались в кулак…
– Адам! Зачем вы так?
Ее голос внезапно дрогнул, отозвался болью, затянутая шелком ладонь коснулась руки…
…И наваждение сгинуло. Усталая замерзшая девушка прижалась к моему плечу. Негромкий стук – крест с распятым Богом упал на пол.
Мы сидели рядом, из окна струилась серая предрассветная муть. От очага несло гарью, но это было лучше, чем ледяной холод.
– Ты сказала, что уезжает труппа, а не ты.
– Так оно и есть, – Франческа рассмеялась, прижалась щекой к моему плечу. – Я остаюсь на несколько дней. У меня здесь тетка. Только не в Риме – в Остии, так что пугать тебя я больше не смогу. Ты веришь в призраки?
– Конечно, нет, – охотно подхватил я. – Святая Церковь сие отрицает, а я весьма ортодоксален.
– Ты – поп.
Я вздохнул. Ничего тут не поделаешь. Поп и есть.
Да, я не верю в призраки. Не верю, и стараюсь забыть о том страшном, что лежало на кровати в доме Дзаконне.
О той, что не была Клименой.
– Поэтому… Поэтому я и не писала тебе записок. И, наверно, уже не напишу. Ты знаешь, следствие прекратили?
Это я знал. Семья Монтечело оказалась не по зубам сьеру Катанье.
– Актрис оскорбляют, насилуют, убивают. Актеры – не люди. А твои попы благословляют убийц.
– Это не так, Франческа.
Я мог бы рассказать ей о Гуаире, но знал – не поверит. В Вечном Городе Гуаира мне самому начинала казаться сказкой.
– Пора. Мне действительно пора.
Она встала, накинула мантилью на плечи.
– Мы… Мы больше не увидимся? Никогда?
Хотелось сказать «нет». Очень хотелось сказать «нет»…
– Не отвечай, не надо! Знаешь, женщине, тем более актрисе, нетрудно найти хорошего любовника. А вот встретить хорошего человека… Ты – хороший человек, де Гуаира! Жалко, что ты – священник. Но если ты поп – сотвори чудо! Сделай так, чтобы мы встретились!
Она не шутила, и я вновь почувствовал, как пальцы сводит холодом. Чудес не бывает. Особенно – таких.
– Мы… Ты и я… Это неправильно, чтобы так – навсегда! Неправильно!
Кого она убеждала? Меня? Бога?
– Сделай!
Чего она хочет? Ведь мы не брат и сестра, не супруги, даже не любовники. Мы едва знакомы…
Священник и актриса. Даже облако Южный Крест не повенчает нас.
– Киев, – медленно проговорил я. – Август и сентябрь. Я буду там.
