Хороший постоялый двор оказался. И название пристойное – «Меч Сида», и комнатка свободная нашлась – маленькая, но чистая.
Там и поговорили. Все, понятно, идальго моему я рассказывать не стал. Ни к чему ему знать это «все». Но про главное – выложил.
– В чем же сомнение твое, Начо? – помолчав немного, вопросил Дон Саладо. – Или, думаешь, что захватил замок славного маркиза де Кордова некий ужасный людоед-великан? Не числишь же ты самого маркиза, верно Кастилии нашей служившего, людоедом?
В самую точку вопросик! Да как ответить?
– Даже не знаю, рыцарь, – вздохнул я. – Да только сами посудите. Барыньку ту, что деньги мне дала, вы не знаете, маркиза тоже не знаете, не родичи они вам…
– Но вдруг сподобились они помочь по доброте своей христианской? – несколько растерянно предположил мой идальго. – Отчего бы и нет? Почла меня та сеньора, которую мы с тобой в замке Молинильо встретили, хворым и решила помощь оказать?
Ничего не ответил я, к окошку подошел, выглянул. На втором этаже наша комнатка, а внизу – зелень чуть ли не до самого горизонта. И дух сладкий.
…В дверь ломиться станут – высоко прыгать!
– Однако же отнюдь не вижу я в замысле том злодейском, на который намекаешь ты, Начо, никакой логики…
Фу ты! Опять логика! Затошнило меня даже от этого словечка.
– Небогат я, Начо, и не взять за меня доброго выкупа. Доспехи же мои, сам видишь, немного стоят, равно как и конь мой, хоть и честно он мне служит…
Это верно, конечно. Покосился я на моего идальго – неглуп, дядька, когда не про своих великанов говорит.
…К тому же я и сам не прочь с маркизом этим познакомиться. Есть на то причина!
– И не на войне мы, чтобы в плен меня стоило обманным образом захватить и о некой тайне проведать. Если же ты мнишь, что ждут нас лютые душегубы, до крови христианской жадные, то стоило ли нас за столь много миль в логово свое заманивать? К тому же дал ты слово, а слово эскудеро, от чистого сердца данное, так же нерушимо, как и слово рыцаря!
Достал я письмецо – то, что барынька мне всучила, в руках покрутил-повертел. Запечатано, конечно, да только печати – дело смешное…
– Пишет она, чтобы маркиз помощь вам оказал, – заметил я, письмецо пряча. – Помощь оказал – и лекаря вам определил. Доброго лекаря! Слово «доброго» она даже подчеркнула – аж два раза.
– Ну и что? – не понял мой идальго, глазами своими близорукими моргая.
– Ничего, – вздохнул я. – Мы с вами вот что сделаем, рыцарь…
Отошел я от окошка, пальцами прищелкнул.
Годится!
– Я поеду, а вы тут покуда побудьте. Если пришлю я вам письмецо, то не читайте даже – на подпись поглядите. Подпишусь «Бланко» – значит, в порядке все, можете к маркизу ехать. А уж если «Гевара» – уносите ноги.
– Постой, постой, Начо! – Дон Саладо даже подскочил. – А ты?
Усмехнулся я, на героя моего калечного поглядел.
– Да я-то выберусь. Я – пикаро.
ХОРНАДА XIII.
О том, какое бывает гостеприимство у маркизов.
– Так что вали, парень, отсюда! Письмецо давай, а сам проваливай!
– А вот сейчас, – с самым наглым видом ответствовал я, письмецо барынькино пряча. – Сказано: в собственные руки, значит, в эти самые руки и отдам. В собственные.
Ну, никак не хотели меня в дом пускать! Видать, рожа моя привратнику здешнему не понравилась. Даже подмогу кликнул. Здоровые ребята, да и привратник тоже – не заморыш. А рожи-то, рожи! Чистые мавры!
…А богатый дом, даже снаружи видать. И сад вокруг, и забор с башенками. Дом тоже с башенками – мавританский, старый очень. Жил тут какой-нибудь эмир, может, даже Абенгальб.
Тот самый.
Эмира-то уже нет, а вот мавры остались (самые настоящие, хорошо, если крещеные). Не пускают. Да я тоже уперся – иначе как маркизу, письмо не отдам. И все!
А не пустят – уйду. И гори оно все вместе с моими эскудо!
А мавры ряхи свои кривят, переглядываются.
– Лично в руки, говоришь? Его сиятельству, говоришь? Ну, заходи, заходи, если смелый!
