ШАДЕ
«Мать богов»
Мать богов не дала мне десяти дней. Она отпустила лишь четыре дня и три ночи. И все эти дни, а порой и ночи, приходилось встречаться с людьми, что-то обещать, уговаривать, иногда – пугать.
Тея была все время рядом, и это помогало сосредоточиться на том, о чем не очень хотелось думать. Но большая игра уже началась. Клеотер, ванакт Микенский, и Тея, верховная жрица Реи, обязаны были продумывать каждый разговор, каждое слово, потому что выигрышем был престол, а проигрышем – наши головы, торчащие на копьях.
Четвертую ночь я встретил у камня с выбитой подковой. Горели костры. Вокруг расположились молчаливые крепкие парни – богоравные кентавры, сопровождавшие своего вождя. Сам Телл, одетый по такому случаю в старинный, шитый золотом фарос с изображением диковинных птиц, сидел рядом со мной у костра. В седых волосах тускло светилась диадема. Кентавр был спокоен и суров.
– Мы договорились, ванакт, – подытожил он. – Но учти: только ради тебя мы согласились вмешаться в дела людей.
– И ради того, чтобы чужие войска не пришли в Микены, – заметил я.
– Да.
К костру подошла Тея. Сегодня на ней была тяжелая темно-синяя хлена, рыжие волосы охватывал золотой обруч, и она менее всего походила на деревенскую девчонку, которую я когда-то встретил в Козьих Выпасах.
При виде ее кентавр встал:
– Все готово, великая Тея...
Я уже заметил – в последние дни к верховной жрице окружающие стали испытывать необыкновенное почтение, порой даже – страх.
Тея встретилась с Солнцем...
– Да, – кивнула она. – Мы можем начинать.
– Что вы задумали? – заинтересовался я. – Мы же договорились...
– Договорились, – согласился Телл. – Тебя проводят в Микены, а я сделаю то, что ты просил. Но есть еще одно дело...
Он взглянул на Тею.
– Ванакт! – помолчав, начала она. – Тебе предстоит вернуть престол, а потом править – долго и счастливо. Тебе нужна помощь наших богов.
Я хотел ответить, но она перебила.
– Наших богов, ванакт! Тех, о которых ты забыл, и которые забыли тебя. Твой Бог не поможет.
Я кивнул, соглашаясь. Единому нет дела до царства Ахейского. Он хранит тех, кто в Него верит, остальное же оставляет рукам человеческим...
– Тебе будет трудно, ванакт. Твой ревнивый Бог сделал тебя слепым...
Я вновь хотел возразить, но Тея, шагнув ближе, положила мне руку на плечо:
– Закрой глаза, ванакт, а затем открой их снова.
Я повиновался. Вначале я увидел Тею, затем костер, а после...
Я чуть не попятился. Вместо Телла у огня пристроилось жуткое чудище – получеловек-полуконь с людским торсом и лошадиным телом.
Иппоандрос...
Я взглянул на остальных кентавров и помотал головой. О, боги Аннуаки!..
– Посмотри туда!
Между костров, где только что не было ничего, кроме высокой травы, медленно проступала огромная женская фигура в тяжелом пеплосе. На миг показалось, что у нее очень знакомое лицо.
Всмотреться я не успел – Тея убрала руку, и все приняло прежний вид.
Я перевел дух. Телл и его кентавры снова казались обычными людьми, между горящих костров стало пусто...
– Ты видел? – нетерпеливо спросила Тея. – Ты видел, ванакт?
– Д-да, – еле выдавил я. – Что...
– Я открыла тебе глаза, Клеотер. Таков наш мир на самом деле. Мир, который ты не видишь. Твой Бог ревнив...
– Там была женщина, – я кивнул на пустую поляну. – У нее твое лицо...
– Рея, – улыбнулась она. – Мать богов пришла, чтобы встретить тебя.
– Вернись в наш мир, ванакт, – вмешался Телл. – В свой мир!
Я нерешительно оглянулся. Иппоандросы, киклопы, наяды с дриадами... Что это? Безумный бред дикарей – или настоящий мир, который не позволяет увидеть Тот, в Кого я верю? Но мне жить в этом мире...
– Ты должен принести жертву, – продолжала Тея. – Я уже все приготовила. Потом ты пройдешь между
