Мы с кентавром переглянулись, вспомнив о давнем разговоре. Мое лицо – даже оно может казаться разным.
– Пора, – я запахнул фарос и поправил висевшую за плечами «черную бронзу». – Ехать далеко...
Телл, кивнув, отошел в сторону. Тея медленно встала и с силой провела ладонью по лицу.
– Огонь... Он до сих пор у меня перед глазами... Почему твой Бог не убил меня, Клеотер?
Я хотел ответить: «Не знаю», но вдруг вспомнил то, что рассказывал старый хабирру.
– Мой Бог ревнив, но не жесток. Ты спросила Его – и Он дал ответ. Но мертвым ответ не нужен.
– А я подумала, что твой Бог меня просто пожалел, – улыбнулась она. – Из-за тебя...
Я обнял ее, но Тея отстранилась и поправила золотую диадему. Теперь передо мной вновь была верховная жрица.
– Счастливого пути, ванакт! Да хранит тебя Единый, и да помогут тебе боги Ахайи!
– И тебе счастливо, богоравная Тея!
Я хотел добавить что-нибудь по поводу дороги, которую начну строить, как только разберусь со своими родственничками, но ничего путного в голову так и не пришло.
Я попрощался с Теллом и направился к скале с подковой, где меня уже ждали двое кентавров и мои лошади, которых держал под уздцы какой-то паренек, сразу показавшийся знакомым. Он ухмыльнулся, и я тут же вспомнил.
– Радуйся, Брахос, Лягушонок из-под жертвенного ножа!
Он шмыгнул носом, довольный, что его узнали.
– Радуйся, дядя Клеотер! А здорово шарахнуло!
– Что шарахнуло? – не понял я.
– Молния Дия! Что же еще? – он цокнул языком. – Расскажу – не поверят!
– Поверят! – я бросил взгляд на почерневшую поляну и вскочил на коня, поправляя поводья. Кентавры были уже в седле. Я кивнул, и мы поскакали прочь по узкой тропинке, ведущей в далекую Микасу.
Все оказалось проще, чем я думал. Не понадобилась даже табличка с печатью Ктимены. Редкие путники молча шарахались в стороны только завидев кентавров. Я представил, как выгляжу со стороны – ванакт, возвращающийся в свою столицу в сопровождении суровых иппоандросов. Впрочем, мы ехали ночью, на голове у меня был шлем, и никто, скорее всего, так и не узнал Клеотера Микенского. Можно было ехать и днем, но я понимал – береженого и Адад бережет, а посему предпочел выждать в густом лесу и лишь вечером отправиться дальше.
Около полуночи мы увидели вдали еле заметные огоньки – факелы на стенах спящей столицы.
Я распрощался с кентаврами и в город поехал уже один. Бронзовые ворота с хеттийскими львицами были, конечно, заперты, но я не собирался искушать судьбу. Можно было зайти через потайную калитку, но стражники, изнывающие от ночной скуки, наверняка проявили бы излишнее любопытство. Поэтому я оставил лошадей неподалеку от дороги, а сам неторопливо прошелся вдоль серого скопища валунов, которое здесь считалось стеной. Если посланец Теи добрался вовремя...
Он добрался вовремя. В условленном месте со стены свисала надежная веревка с узлами. Я подтянулся и полез наверх, шепотом поминая всех богов Баб-Или по очереди – за эти месяцы я успел потерять прежнюю сноровку. Подъем стоил мне двух изрядных водянок и нескольких мгновений страха, когда стена, на которую я опирался, ушла из-под ног.
Оказавшись наверху, я поспешил отвязать веревку и спустился в темный пустой переулок. Микаса встречала меня тишиной и ночным холодом.
Почти сразу же мне встретилась стража – четверо здоровенных лбов при полном параде. Я сунул под нос бородатому комавенту табличку с печатью, велев провести меня в храм Поседайона. Теперь я был спокоен – первая часть задуманного выполнена.
Храмовая стража тоже не узнала ванакта. Я прошел знакомыми коридорами и спустился в подземелье, где когда-то богоравный Арейфоой беседовал с царским мушкенумом Нургал-Сином. Но теперь меня ждал не он, а всего лишь Пеней – бледная тень покойного интригана. Суетящийся старик, растерянный, с испуганными глазами. Кажется, его только что разбудили.
– Что... что хочет от меня ванактисса?
Он не смотрел в лицо, все еще принимая меня за посланца Ктимены.
Я огляделся – да, именно здесь мы разговаривали с Арейфооем. Идол все так же усмехался, тараща пустые глаза, горел огонь в небольшом трехногом жертвеннике. Именно тут бывшему царскому мушкенуму повелели стать мертвецом...
– Радуйся, богоравный Пеней, – вздохнул я, усаживаясь в знакомое кресло. – Извини, что потревожил тебя среди ночи.
– Ванакт... – его голос дрогнул, но усталое лицо осталось прежним. – Зачем ты здесь?
Я хотел выдать цветистую фразу по поводу своих чувств к Поседайону-Землевержцу, но понял – ни к чему. Пеней не глуп и все понимает не хуже меня.
– Я тут один, жрец. Пока – один. Через несколько дней сюда подойдут мои шардана.
– Знаю, – кивнул он. – Твои люди взяли Тиринф.
Я не удержался, чтобы не хмыкнуть. Калиб, дядюшка рыжей колдуньи, сдержал слово. Интересно, как это ему удалось? Если его посланец не опоздал, то моя женушка уже в пути...
– Будет война, жрец. Я возьму город.
