священных огней...
– И тогда ты сможешь править этой землей, – добавил кентавр.
– Погодите...
Я отошел в сторону и закрыл лицо руками. Они правы, на этой земле свои боги и свой мир. Я не могу быть слепым. Но Единый ревнив...
– Он терпелив, – тихо проговорил я. – Он терпит мою божбу, терпит, когда я посещаю чужие храмы. Он стерпел даже Таинство, будь оно трижды... Он терпит, потому что знает – в душе я верен Ему...
– Здесь наша земля, – услышал меня Телл. – Твой Бог далеко...
– Если это Ему не по душе, – добавила Тея, – почему Он не даст тебе знак?
– Ты не понимаешь! – заторопился я. – Тея, нельзя так говорить о Нем!
– Почему? – удивилась она. – Я – верховная жрица!
Тея подняла вверх правую руку и негромко, но внятно, проговорила:
– Бог, в которого верит Клеотер Микенский! К тебе обращаюсь я, жрица Реи, Матери богов...
– Нет! – крикнул я. – Нет!..
Поздно!
Звезды погасли, словно на поляну упал тяжелый холодный туман. Порыв ледяного ветра задул костры, разметав бессильно гаснущие искры по приникшей к земле траве. Что-то крикнул Телл, но новый, еще более беспощадный удар пришедшей ниоткуда бури заглушил его голос. Я оглянулся, ища глазами Тею, и заметил, что туман начал сгущаться. Его частички стали видимыми, засветились ярким, ослепительно-белым огнем. Гигантский купол начал быстро вращаться, сужаясь к центру.
– Единый... – прошептал я. – Нет, только не ее...
...Купол превратился в смерч. Пахнуло жаром, трава в центре поляны вспыхнула. Испуганно заржали кони. Я замер – бешено вращавшийся огненный столб неторопливо качнулся, приближаясь к Тее...
Я закрыл глаза, не в силах смотреть на Его гнев. Мы хрупки, как стекло, перед Его страшной яростью...
Но почему она, Единый? Она же не ведала...
– Клеотер...
Тихий, еле различимый шепот... Я открыл глаза.
У моих ног горела трава. Туман исчез, равнодушные холодные звезды смотрели на разметанные погасшие костры, на сбившихся в кучу, испуганных – может, впервые в жизни! – кентавров, на замершего с поднятой рукой Телла. В центре поляны чернел ровный выгоревший круг. Сгорела не только трава – оплавилась земля, превратившись в сухой ломкий камень. А дальше... Я боялся увидеть...
– Клеотер...
Тея стояла в самом центре того, что только миг назад горело и плавилось. Вокруг нее, на маленьком пятачке, трава оставалась прежней – зеленой и нетронутой. Еще не веря, я бросился вперед, чувствуя жар под деревянными подметками тяжелых сандалий. В центре страшного оплавленного круга я остановился. Даже в темноте, в неясном свете далеких холодных звезд, я заметил, как побелело ее лицо.
– Ты...
Она попыталась улыбнуться, покачнулась и упала. Я успел подхватить ее и, не чувствуя веса, понес Тею прочь от места, где бушевал Его гнев. На краю поляны я осторожно уложил девушку на траву. Жива! Хвала Единому, жива...
– Твой Бог – страшный Бог, ванакт! – Телл незаметно подошел к нам, и я вздрогнул от его негромкого хриплого голоса.
– Нет, – я уже начал приходить в себя. – Он – справедливый Бог.
Тея глубоко вздохнула и открыла глаза. Я присел рядом и осторожно погладил ее по щеке.
...Маленький костерок горел неярко, словно вполсилы. Еле слышно потрескивали дрова. Тея, завернувшись в тяжелые складки хлены, сидела молча, глядя куда-то вдаль. Говорили мы с Теллом – тихо, стараясь не повышать голоса.
– Мы знали о Едином, ванакт. Давно уже среди тех, кто допущен к высшему посвящению, ходит молва, что все наши боги – лишь искры одного огня. Это знание пока скрыто...
Я кивнул, вспомнив Эрифа и Гирто. Они знают – и молчат, по-прежнему поклоняясь истуканам.
– Некоторые считают, что Единый – лишь фантазия, сказка для мудрецов. Другие – что Его время еще не пришло...
– Не знаю, Телл... Далеко отсюда живет небольшой народ – хабирру. Они первые поверили в Единого, но вообразили, что Он – лишь их Бог. Это еще смешнее, чем ваши идолы...
– Идолы – лишь знак, – покачал седой головой кентавр. – Посвященные ведают – боги имеют другой облик. Когда-нибудь люди воздвигнут кумиры даже Единому – если придет Его час...
– Не мне судить, – я встал и повел плечами, сбрасывая внезапную усталость. – Придется мне смотреть на ваш мир Его глазами, богоравный Телл. Честное слово, в человеческом обличии ты мне больше по душе!
– Странно... – тихо проговорила Тея, не поднимая глаз. – На миг я успела увидеть мир совсем другим. Кентавры стали обычными людьми, а у тебя, ванакт, было иное лицо... Наверное, твой Бог тоже решил открыть мне глаза...
