неприятном: а не подставил ли Спартак Крикса под римские мечи, дабы спокойно уйти самому? Подождал, пока половина римских сил вцепиться в «галлов», повернется к спартаковской армии спиной…
Кто знает? Война – не маневры. Зато нам известно другое.
Аппиан:
«Спартак, принеся в жертву духу в память умершего Крикса 300 пленных римлян…»
Это случится позже, уже после разгрома консульских армий, но в страшном жертвоприношении есть глубокий смысл. Спартак не просто праздновал победу – сотни римлян, убитых в память Крикса, как по мне, своеобразное признание вины, попытка замазать вражеской кровью мертвые глаза Носившего Браслет, успокоить его неприкаянную душу. Так и представляешь себе: огромное поле, гладиаторское войско, окружившее наскоро построенный алтарь – и долгие шеренги белых от ужаса римлян. Льется кровь на камни, растет куча трупов, а вождь стоит возле самого алтаря, как всегда невозмутимый, лишь бледные губы что-то беззвучно шепчут…
Каким богам молился фракиец? Кого просил о заступничестве, чтобы душа Крикса простила его?
Но это будет потом, сейчас же война в самом разгаре. Консул Геллий пытается преследовать «галлов», а консул Лентул… Действительно, где он? Ведь на его долю выпало сразиться со Спартаком. И не просто сразиться – не выпустить гладиаторов из Южной Италии, не отдать на поток и разграбление еще уцелевшие области, не пустить врага на север. Его коллега Геллий, посланный против Крикса, своего противника нашел. А Лентул?
Ох, и немногословны же римляне, когда приходится писать о неприятном!
Тит Ливий:
«Консул Гней Лентул неудачно сразился со Спартаком».
Это мы уже знаем. «Неудачно»! А где, когда, как?
Плутарх:
«Когда Лентул окружил Спартака большим количеством войск, последний, ударив всеми силами в одно место, разбил легатов Лентула и захватил весь обоз».
Ага! Выходит, не просто «неудачно», но еще и обоз потерял.
Аппиан:
«Один из консулов опередил его и закрыл путь к дальнейшему бегству, а другой догонял сзади. Тогда Спартак, повернув и напав на них, по одиночке разбил обоих. Консулы отступили с поля битвы в полном беспорядке…»
Уже яснее! Знакомый почерк – бить врага по частям. Кто еще что расскажет?
Флор:
«…Напав в Апеннинах на консула Лентула, разбил и его войско…»
Орозий:
«…А Лентул, побежденный Спартаком, бежал».
И, наконец, вновь вспомним поэта Клавдина:
«Огнем и мечом бушевал он вдоль всей Италии, битвой открытой не раз он сходился с консульским войском, у слабых владык отнимая их лагерь».
Не знаю как вам, дорогой читатель, а мне вот показалось, что я присутствую на допросе какой-то мелкой шайки. Нашкодили, негодники, но признаваться не спешат, слова еле цедят. Мол, правда, было дело, сразились неудачно… Ну и обоз потеряли, есть такой грех… Да, в Апеннинах, именно там, горы такие есть… И лагерь тоже профукали… Ну, бежали, так что было делать?
А еще вояки!
В этом дружном мычании все можно выделить некоторые важные детали:
– Бой Спартака с Лентулом произошел после разгрома Крикса.
– Римские армии действовали раздельно, причем Лентул пытался загородить Спартаку путь и окружить его войско, а Геллий догонял.
– Это случилось в Апеннинах.
– У восставших не было численного преимущества, иначе консул не смог бы окружить их «большим количеством войск».
– Спартак сначала разбил легатов Лентула, а потом и его самого.
– Разгром римлян был полный, они потеряли обоз и лагерь.
А что мы еще услышим?
Плутарх:
«В начале войны с рабами, или войны со Спартаком, армией командовал Геллий. Катон участвовал в походе добровольно, ради своего брата Цепиона, который был военным трибуном. Война была неудачной, поэтому Катон не мог проявить по мере сил своего усердия и храбрости. Тем не менее при страшной изнеженности и роскоши, царивших тогда в армии, он высказал свою любовь к порядку, мужество, присутствие духа и ум во всех случаях…»
Уже понятнее! Плутарх пишет о войске Геллия, но едва ли у Лентула порядки были строже. А теперь вновь смотрим на карту.
Где именно, в какой части Апеннин, случилась битва, мы не знаем. Очевидно одно – римляне не сумели перехватить Спартака на юге Италии, ведь там гор нет. Очевидно, Лентул и его легаты стерегли спартаковцев на дорогах, ведущих на север – на Помпилиевой и Аппиевой. Это разумно, ведь Лентул знал, что Спартак собирается прорываться – то ли Галлию, то ли в родную Фракию. Более того, консул был уверен, что восставшие будут не воевать, а УБЕГАТЬ (Аппиан так и пишет: «бегство»). Значит, лови, окружай, хватай, тащи веревки!..
А Спартак? А Спартак сделал то же, что и осенью, сражаясь с Варинием – ушел с Помпилиевой дороги, которая вела из Бруттия на север и, не сворачивая на Аппиеву, прорвался МЕЖДУ ними, где-нибудь возле города Компасы. Прорвался – и оказался в горах, в тех самых Апеннинах. Пока консул Лентул скликал своих легатов, что дороги сторожили, собирал войско в кулак, спартаковцы быстрым маршем («убегали»!) двинулись дальше, оставив Беневент, где скорее всего и была ставка консула, по левую руку.
Спартак прорвался, точнее проскользнул, без больших боев. Бруттий и Лукания остались позади, войско шло по Самниуму. Консул Лентул и его легаты вкупе с военными трибунами дружно моргали глазами, еще ничего не понимая, а Спартак уходил горными тропинками на север.
Идти горами нелегко, особенно с обозом и конницей, но Спартак конечно же заранее выяснил маршрут. Время было – и для этого, и для того, чтобы договорится с самнитами о проводниках и поставках провизии. Римских колонистов в горах не встретишь, а местные пастухи любили римлян трепетно, не меньше чем бруттии или галлы.
Что оставалось делать Лентулу? Бежать следом, плутать горнымм склонами?
Дорогие поклонники Рима и непобедимых римских легионов! Придется вас снова огорчить – римляне в горах воевать не любили и НЕ УМЕЛИ. Римский военный устав предусматривал бой сомкнутым строем манипулов, а какой строй среди паутины горных тропинок? Поэтому римская армия старалась в горах бой не вести, в крайнем случае строить в седловинах укреплениях, дабы не пропустить врага. Как раз в это лето победоносное войско Луция Лициния Лукулла подобным образом пыталось добить Митридата в ущельях Команы. Не вышло! Митридат со своими горцами не только ускользнул из-под удара, но и сам загнал римлян в самую скалистую глушь, заставив занять круговую оборону. Ох, и несладко же пришлось Лукуллу! А ведь он, в отличие от консула Лентула, был и вправду талантливым полководцем.
А теперь вспомним, что Плутарх о честном Катоне рассказывал. «При страшной изнеженности и роскоши, царивших тогда в армии» поворачивать в горы, карабкаться по склонам, бросать обоз с серебряной посудой и шелковыми покрывалами? Да ни за что на свете!
Что мог сделать Лентул? Только две вещи. Первое – дать знать своему коллеге Геллию, дабы тот оставил в покое недобитых «галлов» и спешил на помощь. Тут не амбиций, ведь с каждым днем Спартак все ближе к Риму! И второе – самому попытаться ОБОГНАТЬ Спартака, отрезав ему путь на север. По какой дороге? Аппиева слишком далеко, у моря, а вот Латинская, та, что параллельно ей идет, вполне подходит. Обогнать, свернуть куда-нибудь к Арпину, что на границе Лация и Самниума, а уже оттуда атаковать спартаковцев. Геллий же должен был наступать дорогой, по которой шел Крикс – от Сипонта на север, вдоль Адриатического моря. В общем, снова Канны – один консул хватает Спартака за горло, второй за ноги…
