все правильно! Ну, спустилась бы с вершины Везувия неполная сотня. И что? У подножия стоял лагерь. Лагерь! Стража, частокол, ворота. При соблюдении правил караульной службы никакие гладиаторы на веревках не страшны. Это же не африканский лес с обезьянами. Да, знаю, Спартак велел беглым рабам собраться у подножия горы, на окраине поселка, где начинается дорога к вершине. Но там тоже стояла стража, стояла целая сотня. Всего одна дорога, резкий подъем, каменные заборы, каменные дома. Это же крепость!
– Угу.
– Угу, царица. Глабр не был дураком. Он был опытным военным, его стража не спала, его войско разместилось согласно всем правилам. И все же его разбили и уничтожили. Как? Тит Ливий пишет о веревках из винограда, но такая байка годится только для… Тита Ливия.
– А как бы поступил ты, мой Агриппа? На месте Спартака?
– Не улыбайся, царица. Нет, улыбайся, конечно, только… Удар с вершины, даже самый неожиданный, ничего не решит. Нападение с равнины, со стороны дороги – тоже. Даже если ударить одновременно, все равно не получится. Так? У нас в наличии: вершина, поселок, равнина, дорога. Вершина, равнина, дорога отпадают. Что остается, а?
– Остается только выпить – за то, что римлянами тогда командовал Клавдий Глабр, а не Марк Випсаний Агриппа.
– О мед лести, царей пагуба!.. Только твоя лесть больше похожа на яд, а не на мед, царица. Будем считать, что вам тогда повезло. Выпьем! Между прочим, тот же Гораций как-то сказал:
– Мирра? Смола для бальзамирования покойников? Ну-ну! Здорово мы вас напугали!
А я все понять не могла, на что это похоже. Потом сообразила – триумф. Только не настоящий, а, так сказать, навыворот. Не триумф – фмуирт.
Гай, мой бедный Гай Фламиний Не Тот! Видишь, и я слово придумала. Страшненькое, конечно, жуткое даже. Как и все на войне.
Фмуирт!
Из Помпей мы пешком выбрались. Аякс мула предлагал нанять или хотя бы осла, но я только рукой махнула. Не до Испании добираться, четыре же копыта – не всегда подмога. И поить, и кормить, а если еще и дорогу перекроют!
Как в воду глядела. Вначале – просто людишки один за другим, босые, в одних туниках, простоволосые, с глазами безумными. Вроде как легкая пехота…
Потому и фмуирт. Тогда я триумфов настоящих еще не видела, после уже довелось, но порядок знала. Идет воинство в красе и славе своей, трофеи волочет, кто сколько поднять может. Победитель же позади, на колеснице золоченной, с рабом-помощником у левого локтя. Держит тот помощник лавровый венок на победителевой лысиной, а в ухо слова важные шепчет. Не гордись, мол, консул, завистливы боги, не поймут.
Только в нашем фмуирте все наоборот. Воинство битое нам навстречу спешит, добро бросая, а помощник мой совсем об ином речи ведет.
– Куда торопишься, госпожа Папия? А если еще не кончилось, если еще режутся? Подождали бы денек для верности! И парень твой, поди, занят – гонит гордых квиритов в хвост да в гриву.
Улыбнулась я, в небо горячее поглядела. Эномай!..
– Вот и встретимся, Аякс. Сам же говоришь: навстречу!
И вправду, навстречу. За легкой пехотой – тяжелая. Уже не обыватели окрестные, страхом гонимые – легионеры. С оружием, а больше без. Доспехи не на каждом увидишь, а уж шлемов и вовсе нет. Ни строя, ни равнения. Бредут, вниз, на пыль дорожную смотрят.
– Гляди, госпожа Папия, пилумов нет. А у того, слева – даже меча. Видать, здорово им наподдали!
Что наподдали, мы узнали еще на рассвете. Быстро птицы-вести летят. Зашумели Помпеи, а после замерли – от страха-ужаса. Что будет? Чего ждать?
Кое-чего дождались. Фмуирта – для начала.
– Не мы наподдали, мой Аякс. Хотя… И мы тоже. Немножечко.
Вначале считать пыталась. Не беглецов в туниках с глазами, от ужаса квадратными – легионеров. Было вас шесть когорт полных, а теперь? До полутора сотен насчитала – бросила. Не стоит, пожалуй, глаза тратить и голову сушить. Не войско вы уже, квириты, ой, не войско! Ну, спешите, спешите, калиги стаптывайте! Интересно, куда вам бежать? В Помпеях не отсидитесь, нет там стен. Значит, в Капую? Или прямо в Рим, на Капитолий, чтобы жертву Юпитеру, Отцу богов, вознести? После триумфа полагается.
Это ты разбил их, Эномай, мой белокурый бог! Я, конечно, старалась, и Аякс старался, но наше дело – глядеть да слушать. Этим не победишь. Бить, бить, бить! Беспощадно, не переставая, безжалостно!
Получила, Волчица?
– Знаешь, Папия, не нравится мне это. Слишком много их. А вдруг опомнятся, нас за горло возьмут. Почему, мол, все оттуда бегут, а мы…
– Не опомнятся, мой Аякс. Видишь, ни одного старшого. И знамен нет. Не войско это уже, отвоевались.
Да, отвоевались! Бредет по дороге толпа пыльная, еще с оружием, кто-то даже узел с добром на плечах тащит – вместо значка когорты, видать. Но сражаться эти уже не станут. Спеклись, вояки!
Давно на дороге столько народа сразу не собиралось! В обычные дни одного-двух только и увидишь, ну и повозку, мулами запряженную, еще, хотя Помпеи – город известный, гостями не обиженный. А теперь! То-то у тамошних «волчиц» работы прибавится!
Или не прибавится? После такого не только честь и славу воинскую потеряешь!
– А Глабр где? Куда спрятался?
– Плутон с ним, Аякс! Кому он теперь нужен?
И вправду – никому. Это настоящий триумф без полководца не обойдется. А если фмуирт, то, если все навыворот, то самое время претору в кустах прятаться – или на коне уцелевшем мили до Рима мерить, не оглядываясь. Впрочем, победители и так на месте. Мы! Для того и выехали пораньше – зрелищем невиданным полюбоваться.
– Победа, Аякс!
– Победа, госпожа Папия. Вот здорово! Не думал даже, что увижу.
А я вот думала, одноглазый. Верила, мечтала, надеялась. Дождалась! Вот тебе, Рим, враг мой, логово проклятой Волчицы! Где теперь воинство твое, где воеводы твои, где сила твоя? Предки мои, мои родичи, убитые и замученные, откройте мертвые глаза, взгляните! Мои земляки, друзья, товарищи боевые, глядите!
– Никак, все? Кончились? Сколько мы их настали, госпожа Папия? Сотни три?
– Пожалуй. Из шести-то когорт!
Была толпа – нет толпы. Но дорога не пуста – вместо легионеров вновь люд пригородный валит, с вилл да из поселков окрестных. Почти каждый с узлом, а то и с тачкой, добром груженной. Женщины, детишки, старики со старухами… Спешат, оглядываются. Страшно, видать!
– Я и не думала, что у нас столько римлян живет.
– Римлян? А-а! Здесь не только римляне, госпожа Папия. Все бегут, и наши, и ихние, и рабы тоже. Ужас гонит. Правильно, что бегут. Наши-то под горячую руку и прирезать могут.
Прирезать? Они же не легионеры, не ветераны, не римляне даже! Но тут же вилла врага Италии Септимия Коса вспомнилась. Верно, могут. Лучше уж лишние десять миль ногами босыми оттоптать, за помпейскими стенами отсидеться.
Так нет же в Помпеях стен! Значит, не повезло вам, обыватели кампанские. Молите богов наших, крепко молите, чтобы обошлось, чтобы не догнали.
