ГЛАВА II
Вержа отправился к Альже на своей машине. Это была БМВ, 'машина не для полицейского', как сказал ему однажды завистливый коллега. Хоть она и была куплена по случаю, можно ожидать, что вскоре с Вержа поговорят о ней. Он знал это и был готов отвечать. На все вопросы. Со всей неискренностью, если потребуется.
Ночь была теплая. Ему не хотелось возвращаться домой. А у Сильвены, конечно, самый разгар веселья. Она посадит его в углу, и он будет смотреть, как она развлекает разных идиотов, ни один из которых того не заслуживал.
Вержа включил мотор. Альже для размышлений потребуется целая ночь. Он не пойдет к начальнику полиции и не понесет ему свеженькую магнитофонную запись. Подлость Донне подействовала на него как холодный душ. Вержа был доволен: отличный ход. Альже оказался в безвыходном положении. Единственный риск: не выдержит и отправится сводить счеты с Донне сам. И был бы не первым, у кого сдали, казалось бы, железные нервы. К счастью, ему нужны деньги.
Проезжая мимо заведения Сильвены, Вержа замедлил ход. Фасад представлял собой огромный прямоугольник из черного дерева, освещенный прожекторами. В дверь входили две пары, и Вержа, увидев, что, все заполнено, поехал быстрее.
Он направился к вокзалу. К нему вели, кроме широкого проспекта, переплетения маленьких улиц, которые в свое время были пристанищем проституток. Теперь после приступа добродетели в верхах их осталось всего несколько. Их терпели на случай 'крайней необходимости', как иронически написал один местный журналист. Большинство из них приближались к пенсионному возрасту.
Вержа заметил темный силуэт, посветил фарами и увидел проститутку, которая прикрывала лицо. Он узнал ее, и остановился рядом. Она устремилась к нему, но, узнав, застыла на месте.
— Черт, комиссар!
Он улыбнулся.
— Дела идут?
— Вы еще спрашиваете?
Приблизительно сорок пять лет, брюнетка, толстый слой грима.
— Сейчас я вам кое-что доложу, комиссар. Только что прошли два типа. Это они нападают на одиноких женщин. Они пошли вон туда, ищут.
Она указала на угол улицы.
— Ты очень любезна, — сказал он.
Теперь ему было на это наплевать. Двумя улицами дальше он остановился, вылез из машины и вошел в кафе. Узкий, довольно грязный зал, человек тридцать толпившихся у стойки бара или сидевших за столиками, густой дым, запах вина. За стойкой Овернец, толстый мужчина в одной рубашке без пиджака, презрительно поглядывал на своих клиентов, безобидных бродяг, мелких жуликов, работавших в одиночку или собиравшихся здесь, чтобы сколачивать недолговечные банды. Они знали более или менее точно, что хозяин кафе доносчик, но у них не хватало ни сил, ни воображения, чтобы поменять кафе. Или же они убеждали себя, что и в другом месте не будет надежней. Впрочем, половина из них сама доносила. Все предавали всех.
Информация, которая поступала от хозяина, редко становилась сенсацией на страницах газет. Она пополняла ежедневную хронику. Благодаря этому кафе и нескольким другим полицейские следили за мелкими правонарушениями, узнавали о мелких преступниках, мечтавших выбиться в крупные, и без особых затрат составляли свою картотеку. Иногда они получали сведения о благонамеренных гражданах, позволявших себе побаловаться с местными шлюхами.
Вержа приблизился к стойке. Овернец подошел к нему. Из глубины зала за ним следили четверо парней в замшевых куртках, сидевших за одним столиком. Когда-то двоих из них Вержа посадил за серию ограблений. Один стал его осведомителем.
Вержа попросил белого вина. Когда хозяин собрался отойти, он задержал его.
— Ничего нового? — спросил Вержа.
— Ничего.
Хозяин избегал его взгляда.
— Ты видел моего друга Леро? — поинтересовался комиссар.
— Не так давно.
Вержа не настаивал. Он все понимал. Леро был офицер полиции, который испытывал к нему неприязнь. Не раз он шел по тому же следу, что и Вержа. У них было несколько общих осведомителей. Он наверняка уже заходил в бистро, чтобы сообщить, что у Вержа крупные неприятности и не имеет смысла поддерживать с ним контакт.
Вержа вышел. Он любил эти ночные часы, когда тишина становится соучастницей. Он сел в машину. Прежде чем тронуться с места, прислушался к шуму мотора, тихому, успокаивающему.
Он сделал то, чего никогда не делал раньше: обошел все злачные места, три дискотеки, из которых одна совсем жалкая — место свиданий педерастов, бары и рестораны, приютившие 'фауну', у которой, казалось другого пристанища не было. В два из них пускали проституток, которые при виде Вержа мгновенно исчезли. Он поехал в пригород, передохнул в забегаловке, оставшейся открытой всю ночь. Парнишки, которым еще не было двадцати, а то и шестнадцати, окинули его вызывающими взглядами. Многие из них уже имела приводы. И здесь тоже полиция начинала устанавливать связи. Расставлять эти без конца рвущиеся сети было для Вержа самой увлекательной задачей. Ему удавалось инстинктивно почувствовать того, кто однажды станет доносчиком. Большой город был для него огромным телом, которое он знал так же хорошо, как иглоукалыватель, втыкающий свои иглы с точностью до миллиметра.
Он вернулся в центр и поехал к Сильвене. В ее заведении оставалось всего несколько клиентов. Сильвена, казалось, обрадовалась его приходу. Она тотчас подошла к нему.
— Тебя искал Мора, — сказала она. — Ты можешь позвонить ему в патрульную машину.
Дело принимало серьезный оборот, если Мора разыскивал Вержа даже у Сильвены. Должно быть, вначале он позвонил ему домой, и Моника с легкой иронией ответила, что комиссар ночует не дома. Вержа пересек зал, споткнулся о ногу пьяного, который обругал его, и наконец увидел очаровательную рыжеволосую девицу, ведавшую уборными и телефонными кабинками. Ему всегда хотелось завести с ней романчик. Но Сильвена предупредила, что будет ревновать. И он дожидался удобного случая. Рыжеволосая девица была замужем и, казалось, влюблена в мужа.
С насмешливой улыбкой она протянула Вержа жетон. Он вошел в кабину и, разговаривая с Мора, не переставал смотреть на девицу.
— Комиссар, Норбер готов, — сказал Мора.
— Арестован?
— Окружен. Он скрывается в каморке со своей подружкой.
— Я еду.
— Придется ждать до шести часов.
Вержа усмехнулся.
— В теперешней ситуации не станут придираться к моему расписанию.
Норбер был гангстером. Ему только что исполнилось тридцать лет. Подозревали, что он убил главаря одной марсельской банды. В настоящий момент Норбер был замешан в ограблении, во время которого был убит полицейский. Норбер бежал, а его соучастники арестованы. Поэтому они с завидным единодушием заваливали его. Что же, все правильно, обычный вариант.
Каморка располагалась в квартале некогда буржуазном, а ныне захваченном чернью. Четырехэтажные дома, с серыми, облезлыми, грязными фасадами. У Вержа они вызывали чувство омерзения. Здесь жили жалкие пенсионеры, вечно недовольные, вечно брюзжащие.
Было, наверное, три-четыре часа утра. Город безмолвствовал. Как будто вымер. Вержа любил эти часы. У него было ощущение, будто он выполняет важную миссию. Он сторожил покой спящих. Просыпаясь, они были полны недобрых мыслей. Они плевали на полицейских, всех, без исключения, и не знали или не хотели знать, что именно полицейские спасли их если не от всех, то от многих опасностей.
