– За бугром за такое целое состояние отвалили бы. Есть там любители… Миллион, а то и два, наверное, дали бы.
– Миллион?!
– Никак не меньше, - с видом знатока сказал Василий, нюхая цветы. -А запах классный!…
За завтраком Василий поинтересовался:
– Отец, а как порыбачил-то? Много наловил? Или как в прошлый раз?
Лишь сейчас я вспомнил про вчерашнего осетра.
– Братцы! - Я запихнул в рот остаток бутерброда с сыром и выскочил из-за стола. - Я же вчера такое поймал!… Сейчас!
Я вернулся с балкона с огромным осетром в руках.
– Вот! - торжественно провозгласил я, победоносно глядя на жену и сына.
– Вот это фарт! Неужели на удочку?
– А то как же!
Василий с сомнением покачал головой.
– Ну и дела! Во-первых, на удочку такой экземпляр не взять. Это точно. А во-вторых, в Истринском водохранилище осетров нет и никогда не было. Факт.
– Слишком много ты, Васька, понимаешь! - сурово произнес я. - Голубых роз не бывает, такая рыба не водится… Однако вот они!
– Это-то и странно…
– Странно, не странно… Глазам не веришь - пощупай.
– Ну ладно, положим, осетра ты мог в магазине купить, а вот голубые розы…
Тут вмешалась Маша:
– В магазине? Скорее поверю, что в нашем пруду крокодилы завелись. Нет, Василек, таких чудес не бывает.
– Смотрите сами, - недовольно пробурчал Василий, допивая кофе. - Твоя легенда, отец, не убеждает. Лучше не распространяйся обо всем этом - не поверят… Пока! Буду поздно.
– Стой, Васька! - гаркнул я, но его уже и след простыл. - Вот стервец…
– Знаешь, Коль, а он прав, - задумчиво проговорила Маша, убирая посуду, - все это и вправду на чудо смахивает. Может, ты чего не досказываешь, что-то скрываешь? - Она пристально посмотрела мне в глаза.
Я похолодел.
– Нечего мне скрывать, - пробурчал я и на всякий случай отвернулся.
– Ну и ладно, - сказала она со вздохом и улыбнулась. - А розы действительно прелесть. Ах, как пахнут! …
Интересно, о чем она сейчас думает? Вернувшись на Землю, я еще не воспользовался возможностью прочесть чьи-нибудь мысли. Можно попробовать.
Мысли жены читать было интересно. Не все, конечно, а лишь те, что касались меня. После двадцати лет супружеской жизни, к великой своей радости, я узнал, что моя дорогая супруга всегда была верна мне. Ко мне относится весьма критически. Многое прощает, предпочитая затушить искру назревающего раздора. Считает меня главой семьи и в то же время в глубине души относится ко мне как к ребенку. По поводу последней рыбалки никаких особых мыслей у нее не было. Как всегда во время моих субботне-воскресных отлучек, немного волновалась, но, привыкшая, что у нас никогда ничего не случается, волновалась скорее по традиции. Правда, когда к десяти вечера я не вернулся, волнение переросло в тревогу. Однако в десять, как обычно, легла спать, но и во сне тревожилась. (Я с удивлением обнаружил, что могу “просматривать” и сны.) Недоумение вызвал осетр-великан, а уж космические розы - прямо-таки взрыв эмоций. Радость и изумление, сомнения и благодарность соперничали в ее душе. Для дурного настроения и нравоучений по поводу моего позднего возвращения места не оставалось. Женщины любят цветы, особенно те, кто редко получает их. Где и как я достал голубые розы, водятся ли в Истринском водохранилище осетры - все это Машу не интересовало. А если и интересовало, то не настолько, чтобы ставить под сомнение слова мужа. Не все ли равно, где я достал цветы? Главное, достал… для нее…
Я читал мысли жены, и мне становилось неловко. Я даже покраснел. Подглядывать в замочную скважину претило моей натуре.
Маша приводила себя в порядок у зеркала и что-то тихонько напевала. Знала бы она, что я читаю ее мысли!
Я чувствовал, что поступил некрасиво, и тут же поклялся никогда больше не копаться в мыслях и чувствах жены без ее ведома. От такого решения мне стало легче. Я нежно обнял жену.
– Прости, - прошептал я.
– За что? - удивилась она.
Я ничего не ответил. А по комнате разносился аромат неземных цветов. Она подошла к серванту, полюбовалась цветами, немного пододвинула вазу. Глаза ее светились счастьем.
– Спасибо, милый! Я рада, что ты не забыл про наш день…
Часы пробили половину восьмого.
– Ой! - вскрикнула Маша. - Опаздываю! Все, бегу! Пока, Коленька…
Она чмокнула меня в щеку и убежала.
Я тупо глядел ей вслед. Какой же я болван! Как я мог забыть?! Ведь сегодня четырнадцатое мая - годовщина нашей свадьбы! Двадцать лет совместной жизни…
Подводя итог прожитым с Машей годам, я понял: все это время я был счастлив - счастлив как человек, проживший тихую, спокойную жизнь, не знавший ни особых побед, ни потрясений. Кто-то скажет: это, дескать, не жизнь, а прозябание (Арнольд так и выразился), счастье, мол, в борьбе. Но только отчасти, считал я. Не всем же бороться, надо же кому-то и жить! Просто жить, не берясь за решение глобальных проблем. У меня есть сын, неплохой парень, и прекрасная жена, о которой я так часто забывал. Вот и теперь… Как я мог забыть! Маша, наверное, решила, что эти необыкновенные цветы я раздобыл к нашему юбилею. Спасибо Арнольду Ивановичу, выручил! Как знал, что у нас годовщина. А может, и правда знал? Что ему стоило покопаться в моей памяти?!…
Часы пробили восемь. Я подхватил дипломат и вылетел на лестничную площадку.
День был солнечный, но холодный. Северный ветер гнал куцые облака на юг. Я подошел к газетному киоску, где работала тетя Клава, наша соседка по подъезду. Она снабжала меня дефицитной периодикой, а я помогал ей по дому: она жила одна. Вместо обычной приветливой улыбки тетя Клава одарила меня сердитым взглядом.
– Здравствуйте, соседушка! Для меня ничего нет?
– То-то и оно, что соседушка! И не стыдно людям в глаза смотреть?! Позволяешь себе такое! Мало того, что полночи где-то шлялся, да еще пьяный заявился. Все знаю, все видела!… Что побелел?! Нашкодил, так держи ответ! На рыбалку он ездил… Как же! Поди, за сорок уже перевалило, а все туда же…
Я взял себя в руки, но не знал, как поступить -разыграть оскорбленную невинность или обернуть все в шутку. Тут тетя Клава сменила тон.
– Ну, Бог тебе судья, - сказала она, доставая из-под прилавка пачку газет и журналов. - Мне-то какое дело. Бабу твою жалко. Хорошая, работящая. Она что, молчит? Не догадывается?
Я решил возмутиться.
– Да что вы такое говорите, тетя Клава! Вы же меня знаете. Чтоб я… Да никогда! Провалиться мне на этом месте, если вру!
– Все вы так говорите, - махнула рукой старуха. - На вот, я тебе тут подобрала. И “Футбол”, и “Советский спорт”, и “Англия”… А с Арнольдом не связывайся, алкаш он, знаю я его!
У меня горло перехватило.
– С к-каким Ар-рнольдом?
– С каким, с каким!… Да вон из того дома. Слышала я, как ты с ним вчера прощался. По имени называл. Арнольд у нас здесь один. Жаль, не видела я вас, темно было. Но голос я его узнала, он все время тут околачивается.
Я облегченно вздохнул.
– Да не тот это Арнольд… - начал было я, и в этот момент что-то не сильно, но больно ударило меня по
