Электрик

обмотав ее оголенными проводами. А твоя, Мишка, – очередь дошла до Деревянко, – дочь была ангелом? Обкурилась девка в клубе, вот и полезла на стену. Твой, Ильич, сын попал в мясорубку. Несчастный случай. Монов и Любимов попутали миры. Полезли туда, где были чаще.

– Ты считаешь, что смерти от поражения электрическим током – всего лишь случайность? – спросил Кулешов у Шевченко.

– Черт возьми, господа частные сыщики, посмотрите вокруг. Сейчас все на электричестве. Я даже забыл, когда в последний раз пользовался газовой плитой. А зачем? Есть же микроволновка. – Шевченко встал. – Ладно, хватит. Я еду за своей девочкой, а вы, если хотите, можете и дальше прятаться от Электрика № 2.

И тут погас свет. Ненадолго, но это заставило Кирилла Шевченко снова сесть на место. Включилось аварийное освещение. Свет был тусклым, но бывшие коллеги разглядели напряжение на лицах друг друга. Люди в зале начали паниковать, кто-то ринулся к выходу, но раздвижную дверь заблокировала система безопасности.

– Уважаемые! – раздался мужской голос от барной стойки. – Извините нас за временные неудобства, прошу вас сесть на свои места и заказать по одному блюду за счет заведения. Повторяю: трудности временные, и мы вскоре возобновим полноценную работу.

– Ты не находишь странным, – обратился к Звягину Масюк, – что плиты у них работают, а двери – нет?

– Тоже случайность? – вместо ответа спросил Федор у Шевченко.

* * *

Паровоз решил восстановить электрический стул. Для чего или для кого, Вова не знал, но он должен работать. Во что бы то ни стало. Ему будто кто подсказывал, куда идти, что брать. Владимир вышел из ДК, огляделся и пошел в глубь леса. Обогнув крайние дома поселка, он вышел к дачам. Пройдя еще около километра, увидел первый подходящий небольшой домик. Там, как ему подсказывал внутренний голос, был необходимый инструмент.

Калитка была закрыта на стальную проволоку, накинутую на столб и один из зубцов. Паровоз откинул кольцо и пошел, проваливаясь по колено в снег. Сарая за домиком не было видно, но Володя знал, что он там. Обогнув деревянный дом, остановился у небольшого строения из теса. Легкое разочарование от увиденного замка на двери сарая прошло, когда он копнул снег у порога. Там была маленькая дверца для животных. Вова подсунул руку и дернул. Подгнившая доска отломилась. Он взялся за вторую и проделал с ней то же самое. Сравнив размеры образовавшейся дыры и собственные габариты, Паровоз кивнул и полез внутрь. Помещение три на три больше походило на кабинет сельского учителя, чем на хранилище всякого хлама. У окна стоял письменный стол. Старый, но на вид прочней теперешних компьютерных. Стул пододвинут под него. На столе стоял пластмассовый стакан с карандашами. Вовка, подталкиваемый внутренней силой, вывалил содержимое стакана на стол. Сверху карандашей звякнула связка из трех ключей. Он поднял ее и пошел к противоположной стене, к полированному шкафу.

Первый же ключ открыл основную дверь. На нижней полке лежали ножовка, молоток, несколько отверток и газовый ключ. Верхний отсек был заперт. Володя открыл одну дверцу и увидел черный чехол. Он взял его в руку, открыл «молнию» и посмотрел внутрь. Единственное, что он запомнил с последнего места работы, так это название этой херовины с щупами и небольшим экранчиком. Мультиметр мог ему пригодиться. Вова положил его на пол у ног. Изоляционная лента, две отвертки – плоская и крестовая, пассатижи и бокорезы легли рядом с измерительным прибором. Он посмотрел себе под ноги. Вроде бы все. Еще бы набор ключей не помешал. В этом отсеке их не было. Он еще раз осмотрел нижнюю полку, поднял ножовку, засунул руку глубже и нащупал сверток. Вынул его. Брезентовая ткань была пропитана маслом и бензином. Паровоз развернул ее. Внутри были ключи. То, что надо.

Володя сложил все свои находки в найденную тут же сумку и собирался уже уходить, когда вспомнил о третьем ключе на связке. Странное ощущение внутренней борьбы того, кто ему подсказывал, и его самого. Будто его второе «я» не хотело, чтобы он здесь задерживался.

– Я недолго, – успокоил Вова себя или того, кто в нем сидел. – Я быстро.

Он обследовал каждый шкаф, каждую щелочку, но так и не нашел, куда вставить чертов ключ. Да и был он не таким, как первые два. Он был больше и вряд ли подошел бы к мебельному замочку. Ключ, скорее всего, от дверного замка. Может, от навесного, сейчас висящего и тихо посмеивающегося снаружи над глупым человеком. Черт с ним! Вова махнул рукой, и ключи выпали. Он нагнулся. И тут увидел царапины, оставленные на полу, будто шкаф передвигали. Володя одним рывком переставил предмет мебели туда, где он до этого и стоял. Теперь Паровоз понял, откуда ключ. Низкая дверь, так тщательно замаскированная под глухую стену, открылась, и Володя попал в комнату два на полтора метра. А вот здесь был беспорядок, будто хозяин спешил поскорее отсюда выбраться. Дрель, электролобзик, шлифовальная машинка накрепко переплелись проводами. Володе они были не нужны. Он уже взял, что хотел… И тут он увидел электрогенератор.

* * *

Римма очень боялась. И больше всего за себя. Спиртное начало отпускать, и женщину теперь трясло. Анатолий обнял супругу, но дрожь, а самое главное, страх передались ему. Так было всегда. Она, хрупкая, но уверенная в себе женщина, могла передавать свои чувства сильному, но очень ранимому мужу. Он чувствовал то, что чувствовала она, и от этого ему было плохо. Сейчас, находясь в такси, он ничем не мог помочь ей, кроме как прижать ее к себе и трястись вместе с ней.

– Я – убийца, Толик, – прошептала Римма. – Я – убийца.

– Тише ты, – шикнул на жену Колтун и кивнул в сторону водителя.

– Мне надо было не соглашаться тогда. Мы его как скотину…

– Он и был скотиной! – возразил Анатолий.

Он не любил Звягина, кроме того, он ревновал к нему Римму, но после той ночи он начал уважать Федора Ильича.

– Вы мою жену собираетесь отпускать? – в помещение вошел высокий мужчина в военной форме.

– Толик, а ты что здесь? – женщина подняла влажные от слез глаза.

– Что здесь происходит? – В движении мужчины чувствовалась угроза.

– Римма, – обратился к Малышевой Звягин. – Ты все равно не смогла бы скрывать это от него. Так что решайте оба – да или нет, – произнес Федор Ильич и вышел из кабинета.

Колтун в какой-то момент подумал, что подтвердились его подозрения о связи Риммы со Звягиным. Он даже собирался остановить мерзавца и выяснить все раз и навсегда. Но здравый смысл взял верх над импульсивным чувством агрессии, и он сел напротив жены, продолжая молча ненавидеть Звягина.

– Что ты должна мне рассказать?..

И она рассказала. И он был за. Да он за десять лет ни разу не пожалел о том, что они тогда сделали.

– Нас наказывает бог, – произнесла Римма и зарыдала.

– Мы всего лишь воздали ему по заслугам его, – сказал Толик, уже мало беспокоясь, что их может услышать водитель.

– А кто-то теперь воздает нам, – сквозь рыдания произнесла Малышева.

– Не говори так, – попытался успокоить супругу Колтун.

Вдруг стекла начали то подниматься, то опускаться. Дверные замки с щелчком открылись, а потом закрылись. Страшные звуки раздражали, но таксист, казалось, ничего не замечал. Он махал головой в такт музыке и что-то мурлыкал себе под нос. Все стихло, только пение водителя нарушало тишину. Римме музыка показалась такой знакомой, что она оттолкнула мужа и пригнулась, чтобы расслышать слова.

Музыка была редкостью в помещениях подобного типа.

– Я не хочу слышать, как он будет кричать, – произнес Анатолий и поставил старый кассетник на стул.

– Ты мог остаться дома.

Он не узнавал голоса жены. Она больше не плакала и не твердила, что это убийство. Она изменилась. Стала жесткой и напористой. Теперь, глядя в лица собравшихся, Колтун был рад, что он здесь, с ними, а не там, в «стакане».

– Владимирский централ, ветер северный… – надрывался кассетник.