горах… На кладбище…
– Где?! Ты что, с ума сошла? Ты нездорова? Я сейчас же еду к тебе!
Марта, наконец, стала приходить в себя.
– Все в порядке, Марцелка. Приезжай скорее. Я по тебе соскучилась. Жду.
Набросив халатик, она подошла к Алексею и присела рядом на край кровати.
– Я не знаю.., – сбивчиво начала она, краснея и волнуясь. – Я не понимаю, как все…
Алексей в ответ улыбнулся и взял ее за руку:
– Ничего страшного не случилось. Все страшное было во сне. Вы очень стонали и, мне показалось, плакали.
– Да, было страшно… Очень страшно… Как будто это не сон. А потом… Потом…
Она снова покраснела, вспомнив, как проснулась возле Алексея.
– А потом ничего не было, – улыбнулся тот, успокаивая Марту. – Просто вы успокоились и уснули. И я вместе с вами. Потому что тоже плохо спал. Плелось всякое: горы, старое кладбище, вертолет…
Марта высвободила свою руку и сама коснулась руки Алексея.
– Почему вы живете со всем этим? Почему вы мучаете себя?
Алексей улыбнулся, глядя на Марту:
– Почему я живу с этими воспоминаниями? Правильнее будет спросить, почему эти воспоминания, это прошлое живет со мной?
– Да–да, именно так я и хотела спросить. Почему прошлое живет с вами? Почему вы не начнете новую жизнь? Но новой родине. Нельзя все время жить тем, что было. Так можно сойти с ума. Или умереть.
Алексей прикрыл глаза.
– И сходили. И умирали. Одни нашли новую родину, а другие нет. Вот и умерли. Такую болезнь в клиниках не лечат. И от нее нет лекарства. Вон, кактус, например. Или колючка. Растет себе в пустыни: ни воды, ни земли. Один песок вокруг. Чем она питается, чем дышит – никто не знает. А пересади ее на благодатную почву, где много воды, влаги, удобрений разных – и она не будет жить. Ей нужна пустыня: дикая жара, песок, безводье… Так и человек: один приживется, а другой зачахнет.
– Да, но человек – это не… Как вы сказали? Ко–лью–чка?
Алексей кивнул головой, улыбнувшись Марте. Она в задумчивости сказала:
– Человек – не колючка. У вас есть семья? Дети?
Алексей снова задумчиво посмотрел на Марту.
– У меня было все: семья, дети, друзья, дом… Но война все перевернула. Оставила только одно: мою работу репортера. И сама осталась со мной. А теперь я понимаю, что с моей работой семью иметь вообще противопоказано.
Марта удивленно взглянула на него.
– Да–да, не удивляйтесь: противопоказано. Любая командировка в горячую точку, где стреляют – и моя потенциальная жена может остаться вдовой, а дети – сиротами. Это в лучшем случае, потому что семья получит материальную компенсацию, льготы. А в худшем – у них в доме появится калека: с оторванной ногой или рукой, в коляске, с протезами, покалеченной психикой. Зачем им такое «счастье»?
Марта снова вспомнила обрывочные детали своего сна.
– Вы сказали, что вам снились… Горы, кладбище, самолет…
– А, то грустная история, – рассмеялся Алексей, – лучше не вспоминать. Как раз тогда я получил дырку.
