За этим весельем никто и не заметил, как наступил вечер. Когда компания вышла из-за стола, решив прогуляться с Йозефом, обещавшим показать живописные окрестности своего хутора, солнце уже село за лес. Было свежо и прохладно. Накинув куртки, Аслан, Алексей и Марта в сопровождении без умолку болтавшего Йозефа стали подниматься на вершину каменистого холма, вдоль которого журчала речка, а с самой вершины спускалось густое облако тумана. Следом увязался и Азор, успевший привыкнуть к гостям.
– Ничего не напоминает? – тихо спросил Аслана Алексей, пока Марта, весело и беззаботно смеясь, перескакивала с камня на камень.
– Что именно? – переспросил Аслан.
– Ну, горы, туман…
Аслан молчал, понимая, о чем спрашивал его друг. И тогда Алексей начал читать:
Где-то в туман попрятались
Горы остроконечные,
Чтобы не видеть яростной
Бойни бесчеловечной.
Где-то в ущелье каменном
Смерч прокатился брошенный –
Горы проснулись памятью
Слез от гостей непрошенных…
Где-то очаг погашенный
Скрыли руины скорбные.
Чей он? – о том не спрашивай.
Ветер то знает горный.
Где-то еще по–прежнему
Снятся края знакомые:
Родина снится беженцам,
Родина разоренная.
Где-то есть край безрадостный:
Скрылись в тумане горы.
Делит война безжалостно
Нас на живых и мертвых…
– Кто это написал? – спросил Аслан. – Я никогда не слышал этих стихов.
– Наш один… Грозненский. Ты не знаешь.
Остаток пути на вершину холма, укрытого туманом, они поднимались в молчании, каждый думая о своем. Поднявшись, они ненадолго остановились, чтобы отдышаться и переждать, пока туман спустится вниз, и тогда они смогут увидеть окрестности. Но туман не спешил расставаться с вершиной, на которой он, видно, задремал, зацепившись за кроны высоких деревьев.
– Я не могу понять, – прижавшись к Алексею и дрожа не то от охватившего ее волнения, не то от холода, спросила Марта, – почему нельзя забыть все, что было? Почему надо все время жить с этим? Вспоминать каждый день, каждый раз… Почему нельзя забыть
