необычного.
- Так это мы двадцать минут будем спускаться? - я серьезно удивился сказанному.
- Уже меньше, но это еще не все неприятности для тебя. Вы, люди поселка, очень чувствительны к телепортации. Или переходу, так вы его называете.
- Еще переходов тут не хватало! - выкрикнул было я, уже не выдерживающий напряжения и совершенно одуревший от всех образующихся вокруг головоломок, - Освободите уж, пожалуйста, меня от всего этого.
- Да не переживай ты, Андрей, все будет хорошо. Расскажи лучше об отваре, как вы его делаете? Заливаете корни кипятком и все. Или еще что-то нужно туда добавлять? - поинтересовался Виктор Павлович, успокаивая меня, попытавшись уйти от ответа, так уж выражено переключаясь на другую тему разговора.
- Вы же сами отлично знаете. Чего спрашиваете? Только и стараетесь, что все время поиздеваться надо мною, - несколько обижено высказался я.
- И вовсе не думал, Андрюша!
- А сигареты? Ваших рук дело?
- Какие сигареты? - переспросил он, удивляясь. - Ты же видишь, что я не курю.
- Не прикидывайтесь, что состоите не в курсе дела. Я видел их у одного человека сегодня в поезде. Он мне все рассказал. Черная пачка и необычный знак на упаковке, в виде круга с тремя желтыми треугольниками в центре. Тот даже попытался меня ими угостить и говорил, что эти сигареты якобы заменяют отвар из кореньев.
- Понятия не имею. Ей богу, первый раз слышу, - вымолвил он крайне уверенно и правдоподобно, но я выказал на своем лице такое упорное неверие сказанному, что ему поневоле и вполне обстоятельно пришлось оправдываться заново. - Да я серьезно говорю. Мне самому интересно узнать об этих вещах подробнее. Что же он еще говорил?
- Больше ничего, кроме каких-то ученых. Ну, вас, наверное. Я уж ему не сильно поверил и не выспрашивал подробности, как-то не принимая данный разговор всерьез.
- Ну ладно, и хорошо, что не выспрашивал, - Виктор Павлович несколько одобряюще издевательски похлопал меня по плечу. - Приготовься. Сейчас наступит довольно известное тебе состояние перехода.
Еще минуту постояв в тишине, мы начали погружаться куда-то совершенно в глубину собственного подсознания, появились вполне знакомые ощущения, но к счастью они продолжались уже значительно меньше по времени, и я не отключился, как обычно такое происходило по приезду в Город.
- С тобой все нормально? - спросил тот, осматривая зрачки глаз так сосредоточенно, словно пытаясь через них рассмотреть все мои внутренности.
- Нормально, но могло быть и лучше, если бы Вы объяснили мне происходящие процессы полностью, - сказал я, отворачиваясь от него в сторону.
'Все-таки довольно странно проявляется порой его отношение ко мне. Зачем только Палычу это нужно? Для чего он так старательно обхаживает меня все время нашего знакомства? - много раз задавал я себе одни и те же вопросы. - Постоянно пытается навязать свое мнение, таким образом, стараясь контролировать мои действия, даже за пределами самого Города. Вероятно, чтобы я случайно чего лишнего здесь не узнал. Теперь уж нужно смотреть во все глаза'.
Тут лифт остановился и замер как вкопанный, раскрывая перед нами некую зловещую гробовую тишину, какая стояла в этом подземном царстве.
- И все-таки, Виктор Павлович, кому приготовлено такое сооружение. Не специально же для Вас его построили? - эхо продублировало сказанные слова несколько раз, словно мы находились на дне глубокого колодца.
- Много вопросов ты задаешь, как я погляжу, - проговорил он, выказывая тем явное недовольство моим любопытством, однако после, значительно смягчившись и улыбнувшись, все же прибавил. - Да я и сам, в действительности толком не знаю, для чего такой бункер был создан и каким целям служит. Лишь только могу догадываться об истинном его предназначении. Скажу определенно точно, что он далеко не единственный в своем роде. Этот вот, например, стоит за номером 148. Значит, существует еще как минимум 147 таких убежищ, но других я пока еще нигде здесь не встречал, сколько себя помню, - выражение его лица казалось довольно серьезным. - Ладно, пойдем. Нужно еще твой блокиратор на зарядку установить.
Мы вышли наружу и сразу повернули в какой-то длинный нескончаемый коридор, неровные стены которого покрывались краской непонятного сине-зеленого цвета, уже успевшей к тому времени вместе со штукатуркой обсыпаться в некоторых местах. Они оголяли белую уродливую кирпичную кладку с чуть проступающими на оставшейся глянцевой поверхности стены, отблесками света, образующихся в свою очередь от длинных и круглых люминесцентных светильников. Лампы крепились непосредственно на потолке, горели очень ярко, не позволяя предметам отбрасывать даже незначительные малозаметные тени на железобетонный пол, пролегающий напротив и дублирующий гулким эхом все наши шаги.
Но коридор виделся не таким уж бесконечным и довольно быстро закончился, выведя нас в помещение, напоминающее собой некое подобие актового зала с рядами, состоящими в основном из низких деревянных кресел с узкими проходами между ними, выстеленными ковровыми дорожками. Располагающаяся в самом конце сцена, как и положено, несколько возвышалась над данным нагромождением для лучшего видимого обзора. Стены были украшены бордовыми сафьяновыми портьерами, наглухо прикрывавшие будто бы находившиеся под ними окна, естественно не давая приникнуть в такое мрачное учреждение ни единому лучику света. На сцене водружался довольно длинный стол, покрытый красной матерчатой тканью, вероятно для проводившихся тут заседаний, со стоявшим на нем, заполненным наполовину, стеклянным графином.
Почти на самом краю, ближе к зрительским сидениям, находилась небольшая трибуна, не более одного метра высотой, с выдавленной на ее лицевой стенке изображения в виде голубого сетчатого круга с червленой звездочкой сверху, несколькими колосками пшеницы по бокам, золотистым солнышком внизу и какими-то непонятными инструментами, расположенными прямо в центре. Помимо прочего там наблюдались еще какие-то надписи, нанесенные мелкими буквами, которые я, к сожалению, так не смог окончательно разобрать и прочесть. Слева от стола находился довольно-таки странный предмет в виде длинного деревянного шеста с металлической коробкой у основания и, привязанного к нему, по всей имеющейся высоте плотного куска материи, алого цвета, с золотой бахромой по краям и такими же золотистыми буквами, нанесенными уже непосредственно на самом его полотнище.
Виктор Павлович и я прошли этот зал полностью, очутившись непосредственно возле запасного выхода, в свою очередь ведущего уже в совершенно другой коридор. После чего мы и вовсе свернули куда- то в сторону - в некую маленькую комнатку, заставленную неизвестным техническим оборудованием, различными замысловатыми приборами, механическими и электрическими агрегатами, располагавшимися как на столах, так и на полу, да и вообще, везде, где только возможно было подобное себе представить. Таким образом, это определенно создавало некоторый рабочий беспорядок, позволяемый хозяином данного помещения еще как-то здесь существовать.
- Паша, здравствуй! - обратился Виктор Павлович к молодому человеку, выглянувшему из-под стола с несколько сосредоточенным выражением на лице. - Вылезай, я хочу тебя кое с кем познакомить. Это - Андрей из поселка, о котором я тебе рассказывал.
- Здорово живете! - проговорил тот, обращаясь ко мне, окончательно поднявшись и протягивая руку для приветствия. - Сетка чего-то барахлит, так я подключение проверял. Как обстоят дома дела?
- Нормально, - отвечал я, явно теряясь от такого простецкого к себе отношения.
Парень выглядел слишком уж молодым по возрасту, казался совершенно незнакомым, чтобы относиться так уж фамильярно к моей персоне. Его живые карие глазки будто вцепились в меня своим крайне острым, но простодушным взглядом, вызывая скорее интерес, чем какие-то неприятные чувства. На внешность он состоял несколько худоватым, был низкого роста, с темными кудрявыми волосами на голове и спускающимися оттуда по щекам бакенбардами. Он представился немного невыбритым с торчавшей местами редковатой щетиной, что являлось, кстати сказать, не так уж и важно. Самое характерное, кое в
