автобус.
Днем Петр Данилович закупил продукты, купил алюминиевую кастрюлю для Дика и такую же алюминиевую миску. Покормлю, вымою и воды налью, размышлял он. В уголке прихожей миска не будет мешать. Придя домой, он сварил в новой кастрюле мясной суп с макаронами, наелся сам, покормил Дика, после обеда пошел с ним гулять.
Привязанность к Дику сильно осложнила жизнь Петра Даниловича. Теща демонстративно не входила в квартиру, не выходила никуда из комнаты, если в прихожей был Дик. А когда Петр Данилович уводил собаку гулять, чтобы не мешать теще и жене делать свои женские дела, они так много наливали одеколона в прихожей, что не только Дик начинал недовольно чихать, но и Петр Данилович чувствовал, как от приторного запаха его подташнивает.
Марина тоже стала ворчать. То скажет:
— Фу, как от тебя псиной разит!
То спросит:
— А ты хоть помылся после общения со своей собакой?
Она радовалась приезду мужа первые два дня. А потом стала раздражительной, придирчивой.
Петр Данилович чувствовал, как нарастает какой-то ледок в его отношениях с женой и тещей. Он не раз замечал изучающие взгляды Марины и ее матери. Одна трехлетняя Аленка радовалась, что папа вернулся, что привез Дика, играть с которым ей, правда, не разрешают.
Возможно, Марина раздражалась потому, что Дик отбирал время, предназначенное для нее: Петр Данилович вынужден был вставать и уходить в самые сладкие утренние часы. Он не мог встречать жену вечером потому, что вынужден был уводить из дома Дика, предоставляя Агнессе Николаевне возможность сделать все необходимое после возвращения с работы. С Аленкой теща, хоть и не очень охотно, оставалась. Но Петр Данилович уже подумывал о том, не забирать ли с собой на эти вечерние прогулки и дочь. Вот только пусть чуть-чуть распогодится, прекратится нудный многодневный дождь.
Петр Данилович попытался было вырваться из этого заколдованного круга. Он понимал, что Марине хочется сходить с ним и в театр, и в кино, и просто погулять по городу. Ведь столько лет она все одна и одна.
Дней через пять после возвращения Севрина собрались друзья, тоже бывшие полярники, сотрудники институтского отдела, где Петр Данилович работал до отъезда в Арктику. В тесной квартире Агнессы Николаевны стало и без того тесно. Но теща, надо отдать ей должное, постаралась встретить гостей достойно. Закупленные в магазине полуфабрикатов закуски выглядели так, словно были только что приготовлены.
Дика, чтобы не мешал, Петр Данилович еще после обеда отвел на квартиру к научному сотруднику их института Кириллу Князькову, который одну зимовку провел на том же острове, где родился и жил Дик. Кирилл Дика не помнил, но сказал, что знает его, согласился, чтобы Дик побыл у него в квартире, пока у Севриных гости. Кирилл был приглашен тоже.
Марина еще с утра убежала в парикмахерскую делать прическу и вернулась, когда уже начали собираться гости.
— Что так долго? — спросил обеспокоенно Петр Данилович.
— Очередь, — коротко ответила Марина.
Вечер прошел хорошо. Пили, ели, пели, танцевали. Петр Данилович видел, что Марине нравится быть в центре внимания, и отметил про себя, что она за эти дни очень похорошела. Все-таки, видно, нелегко было ей одной.
Расходились поздно вечером. Петр Данилович собрался было ехать с Кириллом к нему домой за Диком, это было не очень далеко — в Сосновой Поляне, но Князьков, к радости Марины, сказал:
— Ладно, пересплю я сегодня с ним вместе, а утром ты уж приезжай, будь добр. Грешен, люблю поваляться в постели!
— Вот и хорошо, — прошептала Марина, прижавшись к мужу. — Хоть одну ночь побудем одни, без твоего Дика.
И уже когда они разделись и лежали в постели, она сказала:
— Ты почаще используй квартиру своего друга. Ведь мы с тобой так давно в театре не были.
— Хорошо, — ответил Петр Данилович, засыпая. — Это Кирилл добрый такой, пока жены нет. А вернется она из командировки, неизвестно еще, как будет.
… Петр Данилович долго не мог понять, что его будят. Агнесса Николаевна стояла в двери их комнаты, а Марина тормошила мужа:
— Петя, проснись, там кто-то звонит!
Петр Данилович пошел к двери.
— Не открывай, спроси сначала, — шептала Агнесса Николаевна. — Вдруг грабители?
— Что они дураки, что ли, грабители эти, не знают, кого грабить? — ответил Петр Данилович, но тем не менее спросил: — Кто там?
— Это я, Кирилл, открой.
— Что случилось? — спросил Петр Данилович, отворив дверь.
— Дик твой сдурел, вот что, — сказал успевший протрезветь за два часа Князьков, — Я в дверь, а он — на меня, рычит… Я и так, и сяк — ни в какую, домой не пускает!
Агнесса Николаевна вставила:
— Вот видишь, а ты говорил, что он добрый!
— Зато с ним никакие грабители не страшны, — ответил Петр Данилович и повернулся к Кириллу. — Сейчас я оденусь…
До Сосновой Поляны Петр Данилович и Кирилл доехали на электричке. Было уже очень поздно. Люди спали. Лишь кое-где одиноко светились окна полуночников.
Петр Данилович открыл дверь, вошел. Дик бросился к нему, обнял, радостно лизнул в нос, чихнул, учуяв винный запах.
— Входи, Кирилл, ничуть он не сдурел, — позвал Князькова Петр Данилович. — Просто мы забыли, что привел я сюда его без тебя, он и решил, что должен охранять квартиру, никого не пускать. Ты же говорил, что он тебя знает?
— Ну, так это давно было…
В присутствии хозяина Дик будто не замечал Кирилла, только проводил его настороженным взглядом.
— Ну ладно, извини, что так получилось, — сказал Петр Данилович, — мы пойдем.
— Да куда же вы? — удивился Кирилл, — Электрички уже не ходят, пешком далеко.
— Дика-то прогулять все равно надо.
— Ну смотри. А то ночевал бы у меня.
— А Марина что подумает?
— Ну тогда давай на дорогу пивка выпьем, кажется, у меня есть в холодильнике.
Они выпили по стакану ледяного пива. Петр Данилович взял для Дика оказавшийся в холодильнике кусок колбасы.
Прощаясь, Петр Данилович сказал:
— Я тебя, возможно, еще разок стесню, хочу с Мариной в театр сходить.
— Да, пожалуйста. Аня только через полмесяца приедет, я прихожу поздно, пусть Дик покараулит квартиру.
— Ну я, как билеты куплю, позвоню тебе, договоримся.
— Хорошо.
Петру Даниловичу думалось, что от Сосновой Поляны до Дачного не очень далеко, всего две остановки — Лигово и Ульянка, электричка проскакивает это расстояние минут за десять, а они шли, шли, но конца пути не было видно. По линии железной дороги идти нельзя: пользуясь перерывом в движении электричек, спешили пройти грузовые поезда на Ораниенбаум и Сосновый Бор. Поэтому Петр Данилович и Дик шли по тропинке вдоль насыпи, обходя лужи.
Домой Петр Данилович пришел почти в четыре часа утра, вымокший до нитки, грязный, Дик тоже
