не стоял бы я сейчас перед вами.
— Да, но где же мы его будем держать, не в комнате ведь? — спросила теща.
— В прихожей день-другой побудет, а там дачу снимем, — ответил Петр Данилович, снимая плащ.
— Да кто же сейчас дачи снимает? — всплеснула руками Агнесса Николаевна. — Сентябрь настал, последние дачники в город спешат.
А Петру Даниловичу казалось, что лето лишь начинается. На арктическом острове, когда они уезжали с Диком, только-только наступили теплые дни. В Магадане, где они жили почти месяц, тоже было не жарко, а вот поди ж ты — уже сентябрь! Петру Даниловичу и Дику, привыкшим к полярным холодам, было тепло, а ленинградцы надевали осенние пальто.
— Возможно, и очередь моя на квартиру подошла, три года все-таки в Арктике пробыл, должна же очередь продвинуться, — высказал робкую надежду Петр Данилович.
— Получают-то квартиры те, кто поближе к начальству, кто надоедает постоянно, а про таких, как ты, обычно забывают, — сыронизировала теща.
— Напомним.
— Ну хорошо, квартиру ты получишь в лучшем случае завтра, а надо думать, как быть сегодня. Ты, Петюша, наверное, с дороги умыться хочешь да и проголодался?
— Да не мешало бы. А где же Аленка, почему она папу своего не встречает?
— Спит давно. Ведь полночь уже, — сказала Марина.
Петр Данилович заглянул в Маринину комнату. Да, тесновато. Аленкина кроватка втиснута между столом и буфетом. Напротив — диван-кровать. Комната тещи была просторнее, там и телевизор стоял, но она — хозяйка, где нравится, там и живет, хотя одной в маленькой комнате даже удобнее было бы. Придется временно им потесниться, а Дика действительно надо приучить сидеть в прихожей.
— Ну ладно, вы готовьте закуску, а мы сейчас поищем чего-нибудь, — сказал Петр Данилович, соображая, куда сунуть чемодан и тюк. В комнату нельзя — там и так тесно. Только в ванную, а потом разберу вещи, как-нибудь распихаю. Он так и сделал. В прихожей стало просторнее.
Дик услышал:
— Здесь — место! Лежать!
Он покорно лег, но уснуть не мог, видел, как Петр Данилович вынес из ванной шкурки песцов с переливающимся мехом и бутылку шампанского, которую вез в чемодане через всю страну, не без основания полагая, что в торжественный миг прибытия вина может дома не оказаться. Потом Дик услышал восклицания — это жена и теща восторгались подарками; плеск воды — это Петр Данилович наскоро мылся под душем; отдаленный выстрел — это вылетела пробка из бутылки шампанского… Забывшись в тревожном сне, Дик не слышал, как Петр Данилович и Марина прошли из комнаты Агнессы Николаевны в свою, как закрыли двери, как укладывались спать. Дик вздрагивал во сне, ему чудилось, что кто-то уводит от него хозяина, он просыпался, улавливал запах плаща Петра Даниловича в прихожей, припоминал, как оказался здесь, и засыпал снова.
На острове Дик просыпался, едва раздавались первые шаги за стенами домика полярников. На новом месте он спал беспокойно: было жарко, в уши лезли сквозь сон какие-то звуки, шедшие сверху, снизу — отовсюду. Дик открывал глаза, прислушивался, но кругом было темно, что беспокоило — не понять.
Наконец эта длинная ночь кончилась. За стенкой щелкнул выключатель, через дверное стекло в прихожую полился свет. Дик обрадовался, встал, потянулся всем телом до хруста в костях, правда, при этом задние лапы во что-то упирались, но ничего, разминка получилась. Он ожидал, что выйдет хозяин, но вышла старая женщина, пахнущая совсем не так, как пахли все знакомые Дику люди. Ноздри защекотало, Дик чихнул и забился в угол, прижав дверь ванной комнаты.
— Ой, а я и забыла, что тут собака! — воскликнула Агнесса Николаевна и поспешно захлопнула дверь.
Дику стало любопытно: чего она испугалась? Он подошел к двери и царапнул когтем передней лапы стекло.
— Петя, Петя, проснись, мне не пройти в ванную из-за твоей собаки, — позвала Агнесса Николаевна.
Дик прислушался. Вот раздались столь знакомые ему шаги хозяина. Наконец-то! Дик завилял хвостом, выбивая замысловатую дробь о дверь ванной.
— Мне уже собираться пора, а он там под дверью сидит, смотрит, — объясняла теща, опасливо выглядывая в щелку чуть-чуть приоткрытой двери.
— Да вы не бойтесь, он не тронет, — успокоил ее Петр Данилович. — Он же все понимает.
— Нет, ты уж его придержи, пока я пройду. И вообще, раз заимел собаку, надо, наверное, вести ее на прогулку.
— Это так, — отозвался Петр Данилович.
На острове было проще: открыл дверь, и иди гуляй, пес. А тут надо и самому с ним идти. Ну да это даже для здоровья хорошо — как физзарядка обязательная. Петр Данилович взглянул на часы: семь утра. Рановато, но уже рассветает, и Марину пора будить, наверное, на работу время собираться. А может, она отпросилась на денек?
Петр Данилович прошел в комнату. Марина спала, свернувшись калачиком, словно сберегая тепло. Аленка, наоборот, разметалась, сбила крепкими ножками одеяло в комок. Петр Данилович поцеловал жену в плечо, потом, когда она перевернулась на спину, в оба глаза.
— Тебе на работу сегодня идти?
— Да, но не хочется.
— Так не ходи.
— Я не предупредила, надо идти. Но еще пять минуток посплю, ладно?
— Ну спи, спи, только не проспи, а я пойду Дика прогуляю.
— Ах да — Дик, — пробормотала Марина, снова засыпая.
На улице было сумеречно. Фонари уже не горели. Накрапывал мелкий дождик, тучи нависли над городом низко, чуть не цепляясь за крыши домов. Люди, подняв воротники пальто, спешили к остановке троллейбуса, что была неподалеку.
Дика надо бы где-то отпустить, чтобы он свои дела сделал, размышлял Петр Данилович. Но где?
Увидев женщину-дворника, он поспешил к ней.
— Скажите, пожалуйста, где у вас тут собак разрешено выгуливать?
— Поразводили псарню, прости господи, — проворчала женщина, ожесточенно шваркая метлой по асфальту. — Людям тесно, а они еще псов держат. Ну чего стоишь? — воскликнула она, увидев, что Петр Данилович внимательно ее слушает. — Вон ступай за электричку в поле, там все собачатники со своими псами бегают.
Петр Данилович, позабыв сказать «спасибо», двинулся вдоль по улице к линии пригородной железной дороги. Вот еще одна откровенная собаконенавистиица, размышлял он. И отчего злобствуют люди, прямо слюной исходят, увидев, что кто-то идет с собакой? Ну не нравится тебе, так ты у себя дома и не держишь, а другому нравится, и он отдает свой досуг собаке!
Перейдя через две железнодорожные колеи, Петр Данилович отпустил Дика. Давно привыкший к поводку, Дик некоторое время шел рядом, словно не веря тому, что нет кусочка кожи, который не позволяет удаляться от хозяина. А потом, привлеченный новыми, незнакомыми запахами, стал отбегать подальше.
— Ну, побегай, побегай, — разрешил Петр Данилович, увидев, как внимательно смотрит на него Дик, — а я тем временем покурю.
И Петр Данилович принялся набивать трубку. Надо было обдумать план действий на сегодня: что сделать, куда пойти.
Когда Петр Данилович с Диком вернулись домой, все уже успели умыться и одеться.
— Долго ходите, — упрекнула Марина.
— Ну, в первый раз — пока нашли место, вот и задержались.
