не менее сакраментальным Аллах Акбар.
На седьмом этаже хода на чердак не оказалось, но Дидье поступил просто — прицелился в замок одной из дверей, нажал на спуск и вынес его месте с куском дверного полона. На его месте я бы так не делал, пуля могла отрикошетить, могла убить кого не надо за дверью — но Дидье сделал так, как считал правильным. После того, как вошел я — он свалил то ли шкаф, то ли еще что-то и привалил дверь.
В квартире — нищей, вонючей было темно. Щелкнули выключателем — светлее не стало, значит — отрезали электричество за долги. Телефонный аппарат тоже был — но, конечно же, не работал, если люди не платят за электричество — глупо ожидать, что они будут платить за телефон.
Видно было плохо — но я понял, что в квартире нет мужчин — только женщина и сколько то детей. Впрочем, мне было не до этого — я присел на колено, держа заваленную дверь под прицелом ружья…
Откуда-то из комнаты шумно выскочил Патрис.
— Там есть балкон! Уйдем наверх!
Первым высунулся Дидье — и едва успел отпрянуть, пули выбили искры совсем рядом. Стреляли снизу.
— Гранаты есть?!
— Держи! — я отдал последнюю.
Патрис вернулся откуда-то с веревкой, неизвестно насколько прочной. Здесь белье стирали и сушили прямо в квартирах, в прачечные не сдавали.
— Выдержит?
С совершенно русским фатализмом Патрис пожал плечами.
Бросили вниз гранату, она рванула так, что зазвенели стекла. Пока те, кто был внизу, пытались прийти в себя — Дидье, обвязав вокруг пояса эту веревку, подпрыгнул, уцепился за край крыши и мгновенно перебросил себя на крышу. Если бы там рядом был стрелок — на этом бы все и кончилось, расчет был на то, что нас здесь нее ждали и местные аллахакбары не успели вылезти на крыши. Через несколько секунд вниз полетела веревка…
— Еще гранаты есть?
— Откуда?!
— И у меня — нет.
Первым подняли генерала, для того, чтобы он не доставлял нам проблем — угостили прикладом по голове, а Патрис умудрился успеть одеть на него наручники. Вторым — водителя, он был без сознания. Пока мы поднимались — Дидье прикрывал нас, стреляя вниз, по улице. Как в тире — господствующая высота, сверху — это уже не бой, это расстрел, тем более что от термооптики нигде не спрячешься, даже за стеной. Но это пока — а как только эти вылезут на крыши, они то уж точно знают, как это сделать — мы останемся в окружении и почти без патронов. С такой обузой, какая есть у нас — даже думать не стоит пройти крышами.
Под прикрытием огня с крыши — я уходил с балкона последним — я повесил ружье за спину, подпрыгнул, уцепился — и чуть не сорвался. Аж в глазах потемнело…хорошо Патрис оказался рядом, помог выбраться. Старею… нельзя так. Раньше бы и не заметил…. Вице-адмирал флота Его Величества, действующего резерва Воронцов… пора совсем в отставку уходить… пора.
Панорама — с крыши — открывалась просто великолепная. Это был одна из самых высоких точек города, считай вершина горы — и хоть Нотр-дам Д'Африк, жемчужину архитектуры Алжира и символ новой Франции отсюда не было видно — с крыши было видно три четверти Касбы. Горбатый ландшафт крыш, красные трассеры, рвущий ночь, вспышки, прожектора вертолетов… кошмар, про который в тихой Европе и близко не знают. Не так давно — под британской конечно, эгидой — в Лондоне состоялась конференция правозащитников, где Французский Алжир вместе с Российской Империей, Бурской конфедерацией и Священной Римской Империей Германской нации заклеймили как садистов, преступников, маньяков и душителей свободы. Вот этих бы сейчас… сюда.
Нарастающий рокот вертолетных винтов придавил нас к крыше, два МН-47 ВВС Франции[42] скользнули над самыми крышами. Десантники, скорее всего тот же первый парашютно-десантный, направляются к месту боя. Целая рота… вот только нам от этого ни холодно, ни жарко…
Никто из нас даже не подумал стрелять, чтобы привлечь внимание стрельбой. Если и привлечешь стрельбой чье-то внимание — так это пулеметчиков, которых на подобной машине бывает от двух до четырех. Одной очереди Минигана хватит на всех.
— Где рация? — только сейчас крикнул Дидье, залегший дальше на крыше.
— Разбита!
— А в бардачке?!
Молчание… твою мать, было просто не до того. Конечно же — где еще быть рации, как не в бардачке. Я сел вперед и не знал об этом, водитель… не знаю, жив или нет еще, а Патрис, видимо отвечавший за связь… ему было просто не до того. Так как он стрелял.
Будем живы — придется ему отстоять несколько часов в карауле у бочки[43]. Но скорее всего — живы мы не будем. Сейчас из всех щелей полезут…
Для очистки совести Патрис достал мобильный телефон, потыкал в кнопки и со словами merde бросил вниз, на улицу. Все правильно — в зоне проведения контртеррористической операции первым делом отрубают сотовую связь.
А вот телефон он выбросил зря, он то ни в чем не виноват и денег стоит.
— Сколько у тебя?
Я прикинул.
— Девятнадцать. Или восемнадцать. Я только в дверь стрелял.
— Добро. У меня полторы обоймы. Держим левый фланг, Дидье прикроет справа.
— Сиди здесь. Генерала нельзя оставлять. Как убьют, или патроны кончатся — сменишь меня. Вив ля Франс[44], хотя зимой здесь бывает холодно, учитывая отсутствие отопления в домах — на огне готовили еду в квартирах. Вверх шли дымовые трубы, наверху они заканчивались трубами, широкими и высокими, как минимум в два кирпича — как раз для того, чтобы укрыться. Засев за один из таких дымоходов, я направил ствол ружья в сторону люка на крышу и соседней крыши и стал ждать. По моим прикидкам- шанс еще был. Как полезут — возможно, удастся подстрелить одного, а то и двух бандитов так, чтобы они остались на крыше, а потом разжиться автоматом. Или двумя. Может быть — у них будут гранаты…
Но изменчивая и непредсказуемая девчонка по имени Фортуна сегодня была с нами до конца. Мысленно готовясь к последнему бою и прокучивая в голове все, что нужно сделать, и как сделать, чтобы не попасть к
Воздушный поток, создаваемый огромными винтами, едва не сшибал с ног, вертолет развернулся и притерся к крыше опущенной аппарелью. На крышу высадились парашютисты, подняли в десантный отсек раненого и пленного, потом настал и наш черед. Боевики ФНЛА то ли не успели вмешаться, то ли решили не связываться…
Я и здесь поднялся последним… как старший по званию, хотя здесь это не имело значения, потом на откинутую аппарель один за другим запрыгнули парашютисты, секунда, другая — и наполненный злом и ненавистью мир дрогнул и пошел вниз — вертолет уносил нас домой оттуда, где мы должны были умереть, возвращал к жизни.
Только сейчас я понял, насколько устал. Так прямо и сел у открытого люка, прислонившись спиной к стенке десантного отсека. Думать не хотелось ни о чем — ни о том, что сделано, ни о том что сделать только предстоит.
Один из парашютистов — здоровенный, мордатый, в легкой каске похожей на хоккейную шумно плюхнулся рядом — видимо, кто-то сказал ему, что я русский, и ему захотелось поразвлечься. У них сегодня не такой ненормальный день как у нас — высадили группу в городе и сейчас летят обратно на базу.
