Я проиграл. Генерал Бельфор перезвонил на тридцатой минуте. Интенсивность обмена подскочила на тридцать семь процентов. Мой звонок сыграл роль камня, брошенного в стоячий пруд — теперь во все стороны расходились волны. Невод ловил их… работы дешифовщикам и аналитикам будет полно.
Я дождался восьмого звонка… люди обычно нервничают, когда не дозваниваются. Потом снял трубку…
— У аппарата.
— Что это вы такое там бормотали? — осведомился Бельфор, — вы пьяны?
— О нет, месье, я оскорбительно трезв. Поздравляю.
— С чем?
— Я не догадался ранее, что вы укрываете генерала Тимура. Если бы я знал это, то отдал бы приказ нанести удар крылатой ракетой, и все было бы кончено. Поздравляю.
— Что за чушь? Идите, примите холодный душ.
— Он нужен вам, сударь. Я просто хочу понять, ради чего такой человек как вы, Молот Ислама — может предать дело своей жизни и предоставить приют одному из самых агрессивных и опасных террористов, которого знала Земля.
— Это бред. Идите, проспитесь.
— Я не сомневаюсь, что вам приказали, месье генерал. Государству плевать на ваши чувства, оно отдает приказ, который вы должны исполнять. Но насчет ротмистра — вам ничего не говорили, и вы отдали его. Так?
…
— Остается только одно — понять, чем купили ваше государство. Что такое нужно Франции от генерала Тимура, ради чего оно готово мириться с его существованием. Ага… кажется, я понял. Как говорится — дошло.
— Вы о чем.
— Ядерное оружие. Расщепляющиеся материалы. Незаконные исследования, связанные с вашим мирным атомом. Так?
Генерал не ответил.
— Спокойной ночи, месье генерал. Пусть вам приснятся люди, которые уже погибли, и которым только предстоит погибнуть. Сладких снов.
— Послушайте…
Я отключил связь.
К утру — интенсивность обмена возросла на семьдесят один процент. В Алжире мало кто из чиновников спал в эту ночь.
Его Императорское Величество, Император Николай Александрович Романов выглядел несколько нездоровым… возможно, он просто не выспался. Несмотря на ранний час — он был одет в форму Гвардии.
— Упустили, — не спросил, а констатировал он.
— Упустили, — хладнокровно подтвердил я, — но мы подобрались к нему ближе всего за последние десять лет. Мы стронули его с лежки и чуть не взяли его.
— Чуть — чуть не считается. Песню слышал? — недовольно сказал Николай.
— Слышал. Но сейчас он бежит, оставляя след. Мы все равно выследим его.
От младшего офицера, каким он был недавно, у Николая осталось правильное понимание таких ситуаций. Ты находишь людей, которым ты можешь доверять, которые могут выполнить работу, даешь им ресурсы и бросаешь в бой. В бою могут быть неудачи и поражения, из них важно извлекать уроки и корректировать свои действия, но не более того. Это как охота с борзыми — борзые могут гнать серого несколько километров — и догоняют далеко не сразу. Но представьте, что будет, если после неудачного броска вы будете сечь собак арапником? Так они точно никого не загонят, ни сейчас, ни в будущем. Вы просто даете им еще один шанс. Так и тут.
— Что ты намерен делать? — спросил он.
— Получена информация чрезвычайной важности, я должен ее передать не по обычным каналам связи. Из рук в руки.
— Подробнее, — потребовал Николай.
— Лежка известного нам лица казалась совсем не там, где мы ожидали, его прячут люди, от которых этого никак нельзя ожидать. Мне кажется, я знаю, почему мы ищем его уже много лет и не можем найти и следа. Мы просто не там его искали. Команда Колчака и его разведцентр вполне профессиональны, они взяли след, и будут идти по нему. Я же хочу передать информацию и поискать его в другом месте. Если не найду — то узнаю, кто его скрывает, почему и постараюсь сделать так, чтобы он никогда не смог туда вернуться.
Николай согласно кивнул.
— Хорошо. Возвращайся в Петербург.
— Никак нет. Где-то поближе к месту действия, я не хочу пока появляться в Санкт-Петербурге. Пошли человека, которому можем безоговорочно доверять мы оба.
— Хорошо, жди. Тегеран тебя устроит?
— Вполне…
Нет… все таки монархия отличная штука. Если бы я работал на САСШ — а я знаю, как там делаются дела — мне бы пришлось общаться с помощником президента САСШ по вопросам национальной безопасности — а это либо прожженный политикан, либо впавший в маразм военный. Потом он бы, возможно и госсекретарь решали бы, что сказать Президенту. А потом они же, плюс Президент — долго думали бы над тем, что лучше — решиться и сделать или не подвергать свои карьеры опасности в свете предстоящих перевыборов. Другое дело — монархия. Монарх знает, что никаких перевыборов не будет, от ответственности в отставку не уйти, а те проблемы, с которыми не разобрался он — с ними придется разбираться его сыну. А это, знаете ли, отличный стимул для того, чтобы разобраться с ними здесь и сейчас…
Картинки из прошлого
11 мая 2005 года
Фиери, Албания
Фиери, небольшой (всего восемьдесят тысяч человек) городок, расположенный в пятнадцати километрах от Адриатического побережья — юридически считался всего лишь центром одноименно провинции и для несведущих в криминальных делах Европы был не более, чем еще одним непримечательным городишкой, посещение которого можно ограничить парой дней на выходных. Просто так, для общего развития — в Европе вообще популярен туризм 'на один день', благо авиабилеты дешевы. Но для людей сведущих — например для разведчиков и инспекторов Интерпола — этот город был не менее известен, чем Палермо или Загорье[52].
Еще в начале прошлого века местные суровые крестьяне, спустившиеся с гор — научились дополнять свой скудный заработок доходами от похищений людей и работорговли. Места эти — были ареной притязаний сразу трех великих держав — Италии, Австро-Венгрии и России посредством Греции. А потому — местные власти вынуждены были заигрывать с местными суровыми крестьянами и их лидерами, быстро сообразившими, как надо извлекать выгоду из столь выгодного географического и геополитического положения. Чуть попозже, когда австро-венгерские власти принялись закручивать гайки относительно мятежных и неспокойных сербов — у фиерийцев нашлось еще два занятия. Первое — контрабанда сербских свиных консервов (после того, как изобрели способ консервации мяса это стало выгодным занятием) и завоз в Сербию всего необходимого сербам в обход австро-венгерской блокады. Второе — содействие в переправке сербов, желающих покинуть свою землю и сесть на корабль, идущий в Италию и куда подальше.
