Они провели так уже, кажется, несколько часов: Ренкр сидел в кровати, укрывшись одеялами и прислонившись к мягкой подушке, Одмассэн — на низеньком стуле с неудобной спинкой; горянин постоянно ворочался, пытаясь найти положение поудобнее, то вытягивая, то поджимая ноги, складывал руки на груди, а потом не выдерживал и снова принимался теребить седую бороду. Рассказ каждого занял много времени и отнял много сил, во рту пересохло и глаза слипались, но Ренкр терпеливо переносил все это, потому что нельзя было сейчас отдаваться на милость сна. Он рассеянно вертел в пальцах обломок Камня жизни, пытаясь решить: что же дальше?
Словно читая его мысли, Одмассэн кашлянул:
— Ну и что ты намерен с этим делать?
Горянин указал на талисман кровавого цвета. Парень пожал плечами и поправил черную прядь волос, соскользнувшую на лицо («Постричься бы»). Он был в растерянности от того, что рассказал ему Одинокий, тщетно пытаясь ухватить какую-то нужную мысль, которая все время ускользала от него, насмехаясь над беспомощностью собственного хозяина. Силясь хоть как-то осмыслить то, что узнал, он переспросил:
— Значит, Мнмэрд уже в Нижних пещерах, а Монн — в Хэннале?
Одинокий покачал головой:
— Мнмэрд на самом деле в Нижних пещерах, а Монн приболел, так что он все еще в селении.
Ренкр надолго замолчал, глядя в пляшущее пламя камина. Потом произнес:
— Я хотел бы сам отправиться в Хэннал. Все-таки…
/рано или поздно я все равно туда попаду/.
— Как знаешь, — пожал плечами горянин. — Но нужно ли это тебе? Лично тебе?
— Прежде всего именно мне. То, что я узнал во время странствий, заставило меня взглянуть на многое с другой точки зрения, и мне кажется…
/приходит пора, когда все тайное станет явным. Страшный час./ Он замолчал.
Одмассэн терпеливо ждал.
— Не знаю, — продолжал Ренкр после паузы. — Все равно ведь ко мне там прислушаются в большей степени, чем к Монну.
— Ладно, еще подумай над этим. Так или иначе, а раньше, чем через неделю, Кирра тебя никуда не отпустит. — Одинокий скептически хмыкнул. — Если через неделю отпустит. А что же все-таки с Камнем?
— Пока не знаю. В самом деле все так плохо со змеями? — в который уже раз за сегодняшний разговор спросил парень. Он никак не мог поверить, что Ворхнольд обманул их — это так не вязалось с обликом Всезнающего.
— Даже Теплынь никак на них не повлиял, — развел руками Одмассэн. — Сразу после потепления мы начали находить очень много выползков — сброшенных змеиных шкур. Но это и все — больше ничего не изменилось. И вообще змеи стали сейчас какие-то другие, умнее сделались, что ли?
— Значит, добираться будем с боями, — констатировал Ренкр. — А что еще нам остается?
— Очнись, — устало произнес вэйлорн. — Ты, кажется, невнимательно меня слушал. Нас теперь значительно меньше — это во-первых. А во-вторых, после того похода — тогда ведь многие не вернулись. Их родные как-то перенесли это, надеясь, что мы избавились от змей, но теперь… Никто не пойдет с тобой, парень, никто даже не станет тебя слушать. Вот Кирра, к примеру, — у нее муж погиб, не вернулся из того похода. Она и меня-то ненавидит лютой ненавистью, а когда узнает, что ты — это ты… — Одинокий сокрушенно покачал головой. — Лучше молчи пока, прикидывайся, что потерял память.
— Считаешь, это будет честно?
— Я считаю, это будет правильно, — отрезал Одмассэн. — А я тем временем подумаю, как нам дальше себя вести. Не унывай.
Он с заметным облегчением поднялся с неудобного стула, отнес его на место и подошел к кровати. Пожал парню руку: «Держись», попрощался и ушел.
Ренкр некоторое время сидел, глядя на желто-черные шкуры у входа, потом снова достал Камень и начал всматриваться в его кровавые грани: «Как же мне отнести тебя на вершину Горы?»
Но этот вопрос отступил на второй план, когда в пещеру вошла Кирра. Ренкр не хотел прикидываться беспамятным и поэтому просто молчал, наблюдая за ее движениями — женщина что-то искала на широких каменных полках, высеченных прямо в стене. Там были сложены медицинские препараты и инструменты, которыми пользовалась хозяйка пещеры — как-никак целительница. Вдовая словно почувствовала этот взгляд, обернулась:
— В чем дело? Что-то не так?
— Нет-нет, просто… — Ренкр запнулся. — Когда мне можно будет ходить?
Она всплеснула руками:
— Вот ты о чем! И не думай. По крайней мере, ближайшие несколько дней. Ты же только-только выкарабкался. Хочешь, чтобы снова все началось сначала? Или думаешь, что ты великий герой древности и все твои раны — пустяки? Знаю я вас, мужчин: никогда не желаете признаваться в собственной слабости, даже перед самим собой. Вечно тянете до последнего, а когда становится слишком поздно, умираете с таким видом, будто совершили Создатель знает какой подвиг! И не думай даже, что тебе это удастся.
Ренкр смущенно кивнул: «Ты, конечно, права, госпожа. К сожалению, я не великий герой древности. Им-то все эти проклятые подвиги давались значительно легче. Но — как знать? — может, легенды — тоже ложь и на самом деле прежние герои так же мучились от ран и замерзали от одиночества».
Кирра ласково посмотрела на него («как мать — она смотрела на меня точно так же, когда я, провинившись, прибегал к ней») и сказала:
— Лучше попробуй уснуть. Это самое главное, что тебе сейчас требуется: сон и пища. Пройдет несколько дней, и я со спокойной душой позволю тебе встать на ноги и ходить где только вздумается. А пока — отдыхай, набирайся сил.
Она вышла в другую пещеру, видимо так и не отыскав нужной вещи, а Ренкр снова вспомнил, что устал и хочет спать. Он укрылся одеялом, отвернувшись к стенке, чтобы блики огня не проникали под веки, и мгновенно провалился /в колодец/ в сон.
Здесь было все как всегда. Почти все как всегда, потому что вдруг справа из каменной кладки возникла и протянулась к нему тонкая хрупкая рука:
— Держись! Я помогу тебе.
Ренкр не мог поверить своим глазам. Ему предлагали помощь — то единственное, что было сейчас так нужно, о чем он не мог и мечтать. Но принять эту помощь он не смел, он боялся даже прикоснуться к этой руке, чтобы она не рассыпалась в прах.
— Нет, — прошептал он. — Нет…
И почему-то вдруг стало на душе так тоскливо, так тошно, что захотелось завыть диким зверем, а потом остановиться и разнести проклятый колодец по камешку. Но вот как раз остановиться-то было невозможно.
Тьма.
— Он спит, — тоном, не терпящим возражений, заявила Кирра. — И я не знаю, с какой стати ты заявился сюда с этим чудовищем.
— Скарр не чудовище, — спокойно произнес Одмассэн. — Скарр — тролль, и тебе сие прекрасно известно.
Ренкр приподнялся на локте, зевнул и посмотрел на сцену, разыгравшуюся в пещере. У самого входа, уперев в бока сжатые кулаки, замерла Вдовая, пронзая взглядом непрошеных гостей. Ее длинные седые волосы были аккуратно собраны в пучок, темные глаза смотрели возмущенно и уверенно, тонкие губы сжались в одну прямую черту. Напротив женщины застыл нерушимым камнем Одмассэн, чуть позади смущенно топтался молодой тролль.
— Что здесь происходит?
