растений, полнее соответствующие потребностям его жизни и лучше приспособленные к неминуемым изменениям климатических условий»[30].
Обширную и предельно ясную характеристику метода «ментора» Мичурин дает в статье «Применение менторов при воспитании гибридных сеянцев», написанной в 1916 году, по почему-то в то время неопубликованной.
«Способ этот заключается в следующем. Предположим, у нас имеется хорошо развитой 6- или 7-летний сеянец-гибрид, не приносящий еще плодов. А нам известно, что если мы не примем
Так вот, если мы посредством копулировки привьем к нижним ветвям кроны гибрида, ближе к их основанию, три-четыре черенка, взятые с плодоносящего дерева заведомо урожайного сорта, то наш сеянец
И, наконец, в своей книге «Принципы и методы работы» (1929) Мичурин еще более расширяет роль метода «ментора».
«Для необходимой замены негодной корневой системы (гибрида) я употребляю в качестве «ментора» сильнорослый подвой двухлетнего возраста из сеянцев культурных сортов, выбранных по пригодности своих свойств к данному случаю, и окулирую его лучшими глазками гибридного сеянца или прививаю черенком за кору… Хотя от такой прививки молодой сеянец гибрида и изменяется благодаря влиянию подвоя, но изменение в данных случаях будет в лучшую сторону…
При недостаточном развитии в гибридном сеянце выносливости необходимо его подвергнуть повторному влиянию того из его производителей, который в скрещиваемой паре играл роль передатчика морозостойкости. Для этого черенки сеянца прививаются временно, года на два или на три, в крону этого производителя, служащего в таких случаях необходимым ментором усиления выносливости, как это имело место в новом сорте яблони Кандиль-китайка.
При ненормальном запоздании плодоношения в виде понудительного ментора нередко помогает копулировка в крону дерева гибридного сеянца нескольких черенков с плодовыми почками, взятых от какого-либо сорта, отличающегося обильной урожайностью. Например, в яблонях для такого ментора можно взять Славянку, Таежное, Анис и т. п.; в грушах — Царскую, Бергамот и т. п. Такие прививки остаются на дереве лишь временно, года два, и затем вырезаются. Такое искусственное понуждение к плодоношению удается лишь у деревцов гибридов старшего; выше десятилетнего возраста, но не у молодых сеянцев»[31].
Так обстоятельно и углубленно разбирает Иван Владимирович различные случаи, когда «ментор» оказывает решающее влияние на окончательный характер гибрида. Из этого, кстати, отчетливо видно, каким действительно замечательным научным открытием Мичурина оказался метод «ментора».
X. ЗА ДАРВИНОВСКИЕ ИДЕИ
В конце девятнадцатого столетия, когда ожесточенный спор между последователями Дарвина и немалочисленными антидарвинистами стал явно клониться к полной победе дарвинизма, его противники отыскали себе опору и подкрепление в лице некоего Грегора Менделя, в то время уже умершего.
Грегор Мендель в ранней молодости постригся в монахи. Всю свою жизнь он провел в стенах Брюнского монастыря, в бывшей Австро-Венгрии, ныне Чехословакии (Брно). Там он занимался селекцией гороха.
Из года в год, в течение тридцати лет скрещивал и высевал он горох. Результаты скрещиваний гороха он подвергал сложным математическим вычислениям и записывал их в тетрадь, считая, как видно, это делом важным и значительным.
Спустя шесть лет после смерти Менделя записи его попали в руки антидарвинистов, австрийского ученого Чермака и голландского ботаника де Фриза, которые ими и воспользовались в своих целях.
Приводя бесчисленные цифры, Грегор Мендель утверждал, что передача наследственных признаков от предков к потомству подчиняется строгим математическим формулам. На самом же деле это была не математика, а метафизика.
Вот за эти-то «гороховые законы», как называл насмешливо Мичурин теорию Менделя, и ухватилась, как за некое антидарвинистическое знамя, консервативная наука тех дней.
Возникло целое международное общество по изучению «наследия Менделя», появилось в противовес понятию «дарвинизм» понятие «менделизм». У метафизической школы приверженцев Менделя, возглавляемой рьяными его пропагандистами — американцем Морганом и немцем Вейсманом, вошел в обиход даже особый термин «менделировать»…
Так обозначалось всякое самомалейшее подтверждение «законов» Менделя в области биологических явлений, в области наследования признаков.
Имя Менделя было на языке у всех представителей так называемой «чистой науки», причем стараниями Моргана и его продолжателей «менделизму» был придан столь сложный, наукообразный характер, с таким обилием математических формул, что уже это одно делало менделевско-моргановскую генетику чем-то вроде египетской тайной науки.
Но самое главное, что было чуждо Мичурину в менделизме-морганизме, это его антидарвиновская направленность, стремление доказать, что изменчивость видов не может выходить за какие-то извечно установленные пределы и что возникновение новых форм возможно только в строго определенных рамках, зависящих исключительно от элементов наследственности. Иными словами, менделевско-моргановская генетика отрицала формообразовательную роль внешней среды, то-есть самую важную суть учения Дарвина.
Менделисты-морганисты утверждали, что условия жизни не оказывают никакого влияния на наследственную природу организма, а сам организм состоит из двух частей: из смертного тела и бессмертного «наследственного вещества», которое живет в теле организма, но не создается им и, оставаясь неизменным в продолжение всей жизни организма, в таком же виде переходит в тело его потомков. По утверждению менделистов-морганистов, это мифическое «наследственное вещество» помещается в микроскопических тельцах живой клетки организма — «хромосомах» — в виде мельчайших неизменных крупинок — «генов». При гибридизации «гены» отца и матери переходят в новые клетки гибрида, но не сливаются, а механически сочетаются в совершенно случайных комбинациях; от этих комбинаций и зависят наследственные признаки гибрида. Опираясь на эту метафизическую «теорию», менделисты-морганисты делали схоластический вывод о невозможности преднамеренного управления формированием наследственных свойств организма. «В селекционной работе, — говорили менделисты- морганисты, — можно и должно рассчитывать лишь на случай, ведя поиски наиболее удачных комбинаций практически неизменных генов среди возможно большего количества потомков в огромном ряду поколений».
Ясно, что эта антидарвиновская установка менделизма-морганизма являлась вместе с тем и антидиалектической.
Мичурин не принял менделевской теории и объявил ей решительную борьбу.
Еще в 1915 году, выступая в журнале «Садовод» с большой статьей, озаглавленной «По поводу неприменимости законов. Менделя в деле гибридизации», Мичурин утверждал:
«Выводы Менделя из его опытов скрещивания двух избранных им сортов гороха и дальнейшие работы
