Адель. Г-н сержант, благодарю вас; увольте меня.
Сержант. Нет, нет, выпейте, это придаст вам силы.
Просьбы сержанта были неотступны, так что Адель не может отказать. Она собрала остаток сил, чтобы отвечать на вопросы капитана. Адель не обвиняет, а рассказывает, и в речах ее правда столь трогательна, что старый солдат, негодовавший сначала на жестокость полицейских, под конец стал отирать влажные глаза.
Капитан. Что это, сержант, что с вами? Я вас считал твердым, как кремень.
Сержант. Я-то! Но меня возмущает несправедливость, а притом, если хотите знать, капитан?.. Это не во власти нашей.
Капрал. Я не больно чувствителен; но я не могу выносить, когда женщина плачет, это мне так тяжело, что я готов ей отдать все свои деньги… (Вынимая из панталон старую перчатку, служащую кошельком). У меня двадцать два су с половиной… Ну их, отдам ей. Кто нынче это сделает! На нашем солдатском хлебе… Эй, товарищи, кто из вас копит деньги!.. Я все принимаю, маленькие и большие монетки, от лиарда до шести франков.
Сержант. Я хотел набрать сорок, не тут-то было, тридцать пять, вот мой капитал. Хоть бы меня обобрали, то и сантима больше не нашлось бы.
Один солдат. Бот мои двадцать пять сантимов и мой паек. Эй, приятели, поищите-ка, не найдется ли еще у кого! Кто там на нарах? (Одного тащит за ноги). Это Лоррен, держу пари.
Лоррен. Я сплю.
Солдат. Пять су!
Лоррен. Оставишь ты меня в покое?
Солдат. Эх ты, соня, после выспишься.
Лоррен. Когда у меня их нет.
Капитан (вынимая десять франков из кошелька). Оставьте его, я кладу за него и за часовых.
Адель. Капитан, вы слишком добры.
Капитан. Ваше положение требует попечений; если хотите, я вас перевезу в больницу.
Капрал. Есть ближе госпиталь Pitie, в двух шагах от нас.
Сержант. Да вдруг-то не примут, как туда, так и во всякое другое место.
Капитан. Однако могут быть случаи ночью, так же как и днем; и чтобы госпиталь исполнял свое назначение, там должны принимать во всякий час.
Сержант. Извините, капитан, но вы ошибаетесь.
Капитан. Коли так, надо ее отвезти домой. (Адели). У вас есть квартира?
Адель. Да, есть; в настоящее время я живу со своими друзьями, которые теперь, может быть, в большом беспокойстве обо мне.
Капитан. Чувствуете ли вы себя в силах, чтоб идти?
Адель (встает, пошатываясь). О, да, я не так слаба.
Капитан. Ну, так вас проводят. Номер седьмой и восьмой, оставьте свои сумки, возьмите фонарь и ступайте с ней. Ведите ее тихонько, останавливайтесь, если устанет, и главное — смотрите, чтобы она не потеряла свои деньги. Сержант, пересчитай, сколько у нее денег.
Сержант. Смотрите, мадам, и хорошенько запомните: десять, одиннадцать, двенадцать, четырнадцать, семнадцать, семь франков одиннадцать су, которые нашли при вас. Обратите внимание, я завяжу их в ваш передник… Двадцать четыре франка одиннадцать су… Все они завязаны… Пусть-ка теперь скажут, что солдаты хуже людей и что нет добрых молодцев между Беспардонными!
Адель рассыпалась в изъявлениях благодарности.
— Хорошо, хорошо, в другой раз поблагодарите, — сказал капитан. — Ступайте спать, вам нужен покой.
— Я думаю, — воскликнул седьмой номер, — после всего, чего она натерпелась, ей-Богу!.. Держитесь-ка за нас, голубушка… Не бойтесь… Я крепок, и товарищ тоже.
— Да, да, держитесь-ка!
Было около двух часов утра, когда Адель довели до дому. Фридрих отворил. При входе в каморку солдаты испугались. Ни малейшей мебели; четыре голых стены, немного набросанной соломы, и на этой подстилке валялись две женщины, без простыни, без одеяла, без малейшего лоскутка, который бы их прикрывал.
— Куда это положить? — спросил один из солдат.
— Давайте, давайте, — отвечал Фридрих, вырывая у него из рук хлеб, в который тотчас же вцепился зубами.
— Словно собака! Как он голоден-то, братец мой! Ну, вставайте, мы принесли вам провизии. Раздели-ка им порцию: есть у тебя нож?
Другой солдат. Нешто мы ножи употребляем?
Разломивши хлеб, он подходит к одной из женщин и берет ее за руку.
— Ну, никак померла?..
Она поворачивается к нему.
— Это ты! Спаситель милосердный!
Затем, увидя кусок, она хватает его и ест с жадностью.
Сузанна, которую позвала Адель, поднялась молча и, посмотрев на свет с ужасной улыбкой, протянула руки.
— Как прекрасны ангелы!.. Видишь, сестра, они меня не обманули… Это Адель! Она с ними! Я съем крылышко. Я знала, что они меня попросят на свадьбу. Она вся в белом! Какая шляпа у нее! Нет, милостивый государь, я не танцую; после стола уж. Передайте мне этих голубей…
Один солдат. Она бредит.
Адель. Возьми, мой друг, это хлеб.
Сузанна. Хлеб, фуй! Фазан превосходный!.. Десерт!..
Адель. Да, у нее бред.
Сузанна. Устрицы, опять устрицы!
Адель. Но послушай, Сузанна… Это я, разве ты меня не узнаешь? Я, Адель.
Сузанна. Какой хорошенький твой муж!
Адель. Перестань говорить вздор, вот хлеб, держи.
Сузанна. Это мне, не правда ли?
Адель. Да, это тебе.
Сузанна. (Берет хлеб, разглядывает и пробует). Пирог, это от Лесажа; корка превкусная. (Она ест с жадностью).
Один из солдат (товарищу). Как бы я хотел быть богатым!
Другой. И я тоже… Хоть бы для того только, чтобы делать добро подобным людям. У меня сердце разрывается… Слушайте-ка, есть у вас лампа или свеча? Я вам зажгу.
Фридрих. Свеча, когда нет в доме хлеба!
Один из солдат. Оставим мы им наш огарок?
Другой. Правда, капитан ничего не скажет.
Первый. Так пускай он остается. Прощайте, друзья. Постарайтесь быть счастливее.
Адель. Ах, я никогда не забуду, что вы для меня сделали.
Один солдат. Прощайте, прощайте… До свидания.
Другой. Уйдем скорей! Нищета и дружба…
Первый. Тс… Тс… Когда будем за воротами.
