Я лизнула марку и прилепила на конверт, пожала дрожащую руку Филиппа и отошла с конвертом и бумагой к пустой стойке. Написав на конверте адрес матушки Карен, я набросала ей записку:
«Карен,
я понимаю, что, пока все не закончится, ты не можешь ничего для меня сделать, но надеюсь, что могу оставить тебе ключ и водительские права. Если я умру, или попаду в тюрьму, или исчезну дольше чем на полгода, сходи в банк Огайо на Хай-стрит и забери хранящиеся в их сейфе вещи. Тебе придется их увеличить, но там есть книги и фильмы, которые могут понравиться детям. Подросткам могут пригодиться телевизор и проигрыватель. Если нет, устрой распродажу.
Если все пойдет хорошо, мы скоро увидимся и я заберу свои вещи.
Спасибо за все и всего тебе наилучшего,
Джесси.
P. S. Если пойдешь за моими вещами, тебе надо выглядеть как я!»
Я вложила в конверт права и ключ и заклеила его.
«Ты уверена, что письмо не потеряется?» — спросил Пал.
«Нет, но, если со мной что-то случится, Карен нужно будет как-то забрать все это».
«Твои права…»
«На данный момент они мне не нужны. Мне трудно водить машину одной рукой, а кредитки все равно бесполезны, пока все не закончится. Права только помогут полицейским узнать, кто я. Я лучше буду улыбаться и говорить, что меня зовут Джейн Смит и все документы пропали в ужасной аварии, которая оставила меня калекой».
Я засунула конверт в задний карман джинсов и вышла из банка. Снаружи я остановилась на тротуаре, чувствуя себя немного потерянной.
«В чем дело?» — спросил Пал.
«Пришло время прятаться. И я не знаю, где найти образец крови какой-нибудь неприятной женщины».
«У тебя есть два варианта — либо найти плохого человека, который заслуживает немного неприятностей, либо найти того, у кого все настолько хорошо, что он и не заметит черной полосы, — ответил Пал. — Кстати, мы сейчас в богатом районе».
«Согласна. Жители Старого Вашингтона не испытывают нужды в деньгах».
— Думаю, в библиотеке есть общественный туалет. Можно заглянуть в него. И поторопись. Агенты Джордана уже знают, где ты находишься, потому что ты использовала кредитки в банкомате.
«Хорошо. Думаю, что в женском туалете я найду что-нибудь с кровью. Если судьба не подсунет мне какую-нибудь стерву, просто выберу самую дорогую прокладку из помойки».
Я подняла глаза и произнесла короткую молитву, обращаясь к дружески настроенным духам.
«Я не хочу изгадить несколько дней жизни какому-нибудь хорошему человеку. И после всех неприятностей за последние дни я заслуживаю небольшого везения. Договорились? Аминь».
Я задумалась.
«Постскриптум. Будет здорово, если мне не придется воровать чужой тампон. Большое спасибо».
Через парковку, заполненную дорогими «вольво» и спортивными машинами, я подошла к библиотеке. За группкой школьников средних классов вошла внутрь. Туалеты располагались слева, к ним вела короткая лестница рядом с аудиториями.
На ступеньках я услышала, как закатывает истерику маленький ребенок.
— Нет! Я хочу Губку Боба![12] — кричала девочка. Маленькие туфельки стучали по тумбочке.
Я открыла дверь в туалет и заглянула внутрь. Хорошо одетая женщина пыталась обработать ссадину на коленке трехлетней дочери в джинсовых шортах. На раковине рядом лежало влажное, розовое от крови бумажное полотенце. Женщина держала телесный пластырь; девочка с негодованием отталкивала ее руку.
— Хочу Губку Боба! — требовала она.
— Солнышко, у меня нет пластыря с Губкой Бобом. Мне надо заклеить твою коленку, чтобы не попала инфекция. Прекрати капризничать!
«Как думаешь, мы сумеем наколдовать пластырь с Губкой Бобом Квадратные Штаны?» — спросила я Пала.
«В моем репертуаре нет Губки Боба, и я надеюсь, никогда не будет», — мрачно ответил он.
Женщине наконец удалось налепить пластырь, она подхватила бунтующую девочку на руки и унесла. Окровавленное полотенце осталось забытым на раковине. Я подошла к нему, прислушиваясь к шагам за дверью.
«Можно использовать кровь ребенка, а не взрослого?» — спросила я Пала.
«Не вижу причин, почему нет».
«Значит, я все же нравлюсь кому-то из высших сил. По крайней мере, мне не придется шарить в ведре в поисках предметов женской гигиены. И что дальше?»
«Бери полотенце и запрись в кабинке».
Я так и сделала и неловко задвинула защелку рукой, в которой держала полотенце.
— Мне сесть или стоять?
«Как тебе удобнее сосредоточиться. И тебе придется сконцентрироваться изо всех сил».
Я присела на сиденье. Пал спрыгнул с плеча на держатель для туалетной бумаги.
«Так, — сказал он. — Сконцентрируйся на крови ребенка. Выдели все духовные частицы, оставшиеся в клетках. Чувствуешь их?»
— Да.
Я чувствовала, как девочка сидит на руках у матери, кричит и брыкается, пока та несет ее к машине. Она уже забыла о Губке Бобе, но теперь ей не дали мороженого.
«Концентрируйся на сущности ребенка. Думай о ней как о плаще, в который можешь закутаться, и думай о своей сущности, как она укутывает девочку. Держи в уме эту картинку и повторяй за мной: „Vestri animus ut mei, meus animus ut vestri, os meus phasmatis, os meus уоппса[13] “».
Немигающим взглядом я смотрела на полотенце и повторяла заклинание снова и снова. Полотенце потемнело, отвердело, края засветились и начали дымиться.
— …os meus vomica…
Полотенце взорвалось россыпью фиолетовых искр. От неожиданности я дернулась и соскользнула с сиденья, встряхивая рукой, чтобы погасить огонь, который, как мне показалось, охватил меня. Тут я поняла, что рука не болит, а ладонь по-прежнему розовая, а не обожженная. От полотенца не осталось даже пепла.
— Сработало? — спросила я.
Палу с трудом удалось избежать падения. Он оглядел меня с ног до головы.
«Да. Думаю, что заклинание сработало. Тебе придется повторить его завтра в это же время, возможно даже раньше, если ты будешь много колдовать. Магия быстро изнашивает заклинание. И сейчас самое время воспользоваться ситуацией и отправиться туда, где ты хотела спрятаться».
Я поднялась, Пал вскочил мне на плечо. Когда я вышла из кабинки, в туалет вошла девочка-подросток в футболке с символикой «Кардиналов Вортингтона». Она остановилась у двери и рассматривала меня как пришельца.
«Готова поспорить, что она слышала заклинание. Или взрыв. Или как я с тобой говорю», — подумала я Палу.
— Не исключено. Лучше применить заклинание, стирающее память.
Купер, при всей его любви ходить по краю, когда дело доходило до публичной демонстрации магии, давным-давно обучил меня простому и надежному заклятию для стирания из памяти двух последних минут. Один щелчок пальцев в буквальном смысле слова.
Но дело в том, что я потеряла желание играть по навязанным Кругом старейшин правилам.
На правом запястье девочки я заметила розовые пластиковые часы.
— Привет! Сколько времени, не подскажешь?
