студенты удивленно вскрикнули, а глиняный горшок со звоном раскололся. Череп пронзила резкая боль. Я прервала заклинание и открыла глаз.
Хилый росток превратился в куст семь футов высотой. Вокруг мощного клубка корней лежали осколки горшка.
— О-го-го! — сказал Патрик. Недоверие сползло с бледного лица. — Ты не ведьма, ты богиня марихуаны.
— Богиня марихуаны, выходи за меня замуж, — со слезами на покрасневших глазах предложил Кай.
— Очень трогательно, Кай, но я не могу. Я уже помолвлена. Теперь я могу посмотреть комнату?
Я подхватила Пала и стакан, и Кай провел меня в душную мансарду. Там пахло плесенью и носками. Комната оказалась небольшой, двадцать на девять футов. Пол покрывал ковер модной в семидесятых годах зеленой расцветки в пятнах неизвестного происхождения. Повсюду валялся мусор и пустые пакеты из-под молока, оставшиеся от предыдущего жильца. Изначально белые стены пестрели царапинами и пятнами. Заметная полоса от осевшего никотина обрамляла покрытый потеками потолок. В скаты крыши были встроены квадратные слуховые окна в шесть футов, левый проем переделали в ванную комнату с пристроенными по бокам узкими шкафами. На дальней стене тоже имелось окошко; если открыть их все, мне не придется волноваться из-за газовой плиты.
С потолка свисала голая флюоресцентная лампочка — из тех, что обычно устанавливают в гаражах. Выключатель находился справа от двери. Я нажала на него, и лампочка загорелась резким светом. Я поспешила его выключить.
— Пойдет, — решила я. — Ладно, давайте договоримся о правилах. Вы не заходите ко мне без стука, и уж тем более когда меня нет дома, за исключением самых экстренных случаев. Я вырастила вам достаточно травки, чтобы хватило на целый полк, так что на время мы в расчете. Могу сделать спиртное, но не из чистого воздуха. Мне потребуется немного напитка, который вы хотите получить. Мне наплевать, когда у вас гости, но не будите меня в четыре утра, если закончится текила. По рукам?
— По рукам, — согласился Кай.
— Отлично. А теперь я хочу поспать, так что увидимся позже.
— Подожди… а у тебя нет вещей?
— Все, что мне нужно, здесь. — Я подняла стакан. — Пока, Кай.
Когда он ушел, я заперла дверь; задвижка выглядела хлипкой, но, если открывать ее снаружи, я наверняка проснусь от шума.
— Ты же понимаешь, что в выращенном магическим образом кусте не так много наркотика, — сказал Пал.
«Знаю, — я ответила мысленно на случай, если Кай подслушивает под дверью. — Им все равно придется сначала засушить его в подвале, и я надеюсь, что мы отсюда уже уедем к тому времени».
— Я устала, — произнесла я вслух. На меня внезапно навалились все события дня.
Я опустилась на колени, сняла со стакана крышку и вытащила пакет. На первый взгляд содержимое не намокло. Мне безумно хотелось растянуться на сухой раскладушке.
— Как вернуть им нормальный размер? — спросила я Пала.
«Обратное заклинание — это перевертыш упаковочного танца…»
— Опять танцевать? У меня уже ноги болят.
«…но обычно оно гораздо короче, особенно если не придираться к расстановке».
— Ладно, давай попробуем.
Пал показал мне распаковочное заклинание; вскоре все вещи вернулись к нормальным размерам и в беспорядке расставились вокруг меня. Голова болела как никогда. Я передвинула раскладушку к окну, затем включила в розетку холодильник.
— Мне действительно надо поспать. — Я застлала раскладушку спальным мешком и кинула в изголовье подушку. — Все болит.
Я выпила две таблетки и засунула бутылку с теплой газировкой в холодильник, затем воткнула в розетку электрический будильник.
— Не знаешь, сколько времени? — спросила я Пала.
«Боюсь, что нет», — ответил он.
— Предположим, что сейчас восемь вечера, и я поставлю будильник на двенадцать. Затем начнем делать снадобье, повторим заклинание для передачи анафемы и сходим навестим Колдуна. Будем надеяться, что Лев получит храбрость, Железный Дровосек — сердце, а я верну Купера.
Я зашла в ванную, чтобы ознакомиться с удобствами. Душевую кабинку покрывали плесень и засохшая мыльная пена, а раковина пестрела пятнами от крема для бритья и вроде как жевательного табака. Пол устилал слой пыли и черных кудрявых волос, а туалет выглядел так, будто его не чистили со времен президента Трумэна. К счастью, от Бумера остался рулон чистой туалетной бумаги, а знакомство с общественными туалетами на автобусных станциях сделало меня специалистом по восседанию на корточках.
— Я понимаю, что меня настигла карма за то, что я не убралась в квартире перед выездом, но что за чертовски грязная ванна?! — сказала я Палу, когда вышла оттуда. — Ты говорил, что знаешь хорошее чистящее заклинание?
«Не помню, чтобы я такое говорил, но знаю».
— Оно длинное?
«Полчаса, чтобы выучить, еще четверть часа для произнесения».
— Тогда сначала сон, потом уборка. Потом снадобье.
Я скинула кроссовки, забралась в спальный мешок и заснула мертвым сном.
Глава 13
ПО СЛЕДАМ СНА
Я шла босиком по прохладному зеленому мху, росшему по берегам лесного ручья. У меня снова были две руки и два глаза, а весеннее солнце чудесно согревало кожу. В нескольких ярдах Купер, в одних штанах, стоял на коленях на плоском камне и полоскал в чистой воде белую футболку. Утреннее солнце играло на подтянутых мускулах спины и плеч.
С улыбкой я подошла к нему:
— Что ты делаешь?
— Не помню, откуда они взялись, но никак не могу отстирать. — Он поднял футболку из воды. По белой ткани расползались темные пятна крови. — Я тру уже несколько часов, но они никак не сходят.
Ветерок усилился. Мне показалось, что вдалеке зазвенели колокольчики или музыкальная шкатулка. Почти сразу я узнала мелодию «Двенадцать дней Рождества».
Где-то далеко заплакал младенец. Солнце сбежало с неба, ледяной ветер обжигал лицо. Я посмотрела на Купера — ручей затянулся льдом, он дрожал, сидя на камне, а его руки покрывала свежая кровь, струящаяся в холодном воздухе.
— Я не хотел, — прошептал Купер. — Бог свидетель, я не хотел.
Он закричал и содрогнулся от боли. Его тело посерело и превратилось в статую из пепла, раздуваемого ветром.
— Купер! — Я хотела закрыть его от ветра, но его тело рассыпалось в моих объятиях. Там, где должно было находиться его сердце, пылал кусок расплавленного железа — горячий металл капал из груди мне на левую руку, и вдруг я тоже превратилась в пепел… Я проснулась в полной темноте. Одежду и спальный мешок пропитал пот. Руки и глазницу ломило как никогда. Я села согнувшись на раскладушке, прижала к себе обрубок руки и тщетно пыталась остановить боль.
Меня совсем не утешило, что впервые я помнила кошмар после того, как проснулась.
«Ты в порядке?» — Пал запрыгнул на раскладушку.
— Нет, — ответила я и заплакала от боли, телесной и душевной, и несправедливости происходящего…
