Боже мой, Купер пропал, и как мне его вернуть, если весь мир против меня, и что он им сделал, и что теперь делать мне?..
«Джесси, успокойся, Джесси, все будет хорошо», — говорил Пал.
— Я не могу! — рыдала я. — Я не могу. Мне больно! «Я знаю, что ты многое пережила, слишком много для одного человека, но тебе надо взять себя в руки».
— Не могу. Я хочу спать, а как мне спать, если у меня все время кошмары?
Кто-то постучал в дверь.
— Богиня марихуаны, ты в порядке? — спросил за дверью Кай.
— В порядке, — вяло ответила я. — У тебя есть викодин или перкоцет [15]?
— Мы что-то такое покупали в Торонто…
— У меня ужасно болит рука, дашь мне одну таблетку?
— Ладно, надо поискать.
Я слышала, как он спустился по лестнице, и прислонилась к косяку в надежде, что кирпичная фея спустится с неба, стукнет меня по голове и боль исчезнет.
Наконец Кай вернулся, и я отперла дверь.
— Я заплачу. — Я взяла с его ладони толстую белую таблетку.
— Не надо… Надеюсь, тебе станет лучше, — ответил он.
Я поблагодарила его, заперла дверь, запила таблетку газировкой из холодильника и снова улеглась на раскладушку.
Сон получился прерывистый, и я не чувствовала себя отдохнувшей, когда Пал начал тыкать в меня своей острой мордочкой. В окно лился солнечный свет.
— Сколько времени? — Я ощущала себя больной и разбитой.
«Почти полдень, — ответил Пал. — До окончания заклинания анафемы осталось четыре часа».
— Четыре часа? Я посплю еще немного.
«Нет, вставай. Если ты сейчас заснешь, ты можешь больше не проснуться, — ответил Пал. — Ты горишь, и, если нос меня не подводит, у тебя стафилококк, так что надо с ним справиться, пока тебе не стало хуже».
— Инфекция? — Я вытащила отдающую дергающей болью руку из повязки; локоть так опух, что я едва могла его согнуть. Повязки пропитались желто-зеленым гноем. — Вот черт!
Я откинула спальный мешок и ринулась в ванную. Перед глазами все расплывалось. Включила свет, и вид забытой на время грязи привел меня в неожиданную ярость.
— Неужели никто из недоделанных студентов не знает, как пользоваться обычной губкой? — заорала я. — Будь оно проклято ко всем чертям, что за свиньей надо быть, чтобы жить в таком дерьме? Разве чистая ванная — это такое необычное желание?
Я задохнулась, мускулы свела судорога, спина выпрямилась струной, и вместо ругательств изо рта полились старые, забытые слова. В ванной поднялся небольшой смерч, а затем вспышка и удар грома ослепили меня и заставили упасть на колени.
«Боги! — Пал толкнулся мне в бедро. — Ты в порядке?»
— Ба… — Я заморгала, чтобы исчезли пятна перед глазами. Пол передо мной сиял белой чистотой. Раковина, ванна и туалет выглядели так, будто их только что доставили из магазина. — Святые кошки, это я сделала?
«Точно не я, — ответил Пал. — И я предполагаю, что ты не знаешь, как у тебя получилось?»
— Не-а. — Я поднялась на подгибающиеся ноги и подошла к унитазу.
«Ох уж эти Болтуны и ваши непредсказуемые вспышки вдохновения», — вздохнул Пал.
Пока писала, я рассматривала белые плитки под ногами. Линии раствора между плитками сдувались и раздувались.
— Кажется, у меня начинаются галлюцинации.
«Не могу сказать, что я удивлен. Надо остановить инфекцию. Лучше воспользоваться рецептом с древесным пеплом и заплесневелым сыром, который тебе посоветовала матушка Карен».
— Ну, если у ребят есть сыр, то он наверняка с плесенью, — ответила я. — Так что все в порядке. Если нет, я пойду по соседям и сделаю вид, что состою в организации сырных скаутов.
Мы с Палом спустились в гостиную. Я начала замечать шевеление в темных углах — оно пропадало, когда я пыталась разглядеть его получше.
«А сейчас мне мерещатся маленькие летучки в темных местах — это же галлюцинации, правильно?»
«Скорее всего, нет, — ответил Пал, сидя у меня на плече. — Мир полон фей, которых при обычных обстоятельствах не видят даже самые сильные Таланты. Лучше сделай вид, что ничего не замечаешь, иначе они могут обидеться».
Вот как! Я перевела взгляд себе под ноги, что пришлось очень кстати, поскольку мое чувство равновесия на данный момент оставляло желать лучшего и мне казалось, что я вот-вот упаду.
Тем не менее мне удалось благополучно одолеть ступени, и я проковыляла через гостиную в кухню. Микки сидел на диване, пил пиво и смотрел, как в телевизоре двое потных мужчин в обтягивающих шортах молотят друг друга в клетке; он даже не повернул голову, когда я прошла мимо него. Похожее на упитанную маргаритку с щупальцами существо прилипло к бутылке; его близнец дремал у волосатой ноги Микки.
На кухне из-под ног прыснули десятки фей. Я ринулась к старому холодильнику, распахнула его и не вздрогнула при виде прячущихся за банками похожих на скатов существ. Маленькая колючая фея, гибрид гриба и рыбы фугу, зашлепала прочь, когда я выдвинула ящик для овощей. Там, за несколькими вялыми морковками, я нашла пакет тертого чеддера; две трети его покрывала серо-зеленая пенициллиновая плесень.
В огромной горе грязной посуды и объедков на разделочном столике я нашла палочку от мороженого и одноразовую зажигалку.
«Возьми еще миску. И чеснок», — подсказал Пал.
В одном из кухонных шкафчиков я нашла относительно чистую стеклянную миску и чесночный порошок.
«Давай приступим, — обратилась я к Палу. — Я больше не хочу видеть фей. Трудно делать вид, что я их не замечаю. А что они сделают, если я им не понравлюсь?»
«Я не специалист, потому что никогда сам их не видел, — признался Пал. — Они живут в нашем измерении, но не являются его частью. Мы для них не больше чем мебель, но никто не знает, как они воспринимают наш мир. Я слышал, что привлечь внимание разумного существа для них приравнивается к резкому сильному свету. Они могут его немного потерпеть, но потом начнут искать способы избавиться от него».
«Чудненько». Я вернулась в гостиную.
Микки бросил на меня взгляд, рыгнул и поставил пустую бутылку на журнальный столик. В последний момент маргаритка соскочила с нее и спряталась под столешницей.
— Знаешь, если бы ты не была одноглазой и однорукой, да еще бы немного косметики, ты была бы вполне ничего, — скучным тоном протянул Микки.
Сквозь пелену лихорадки меня охватила внезапная злость.
— И ты бы мог мне понравиться, если бы не был таким членом.
Фраза получилась ядовитее, чем я хотела… и последняя ее часть прозвучала не по-английски.
«Ох, Джесси», — вздохнул Пал.
Я превратила Микки в валяющийся на диване огромный, вялый, потный и вонючий необрезанный пенис. Оттуда, где обычно располагаются яички, торчали смешные волосатые ножки. Вторая маргаритка по-прежнему безмятежно висела на ноге.
«Ха! Мне это нравится, лихорадка очень даже кстати».
«Возрастание твоей силы — это всего лишь временный инстинкт самосохранения. Через несколько часов тебя ждут потеря сознания и кома».
«Вот радость-то!»
По лестнице спустился Кай; при виде дивана он остановился как вкопанный.
