небольшим пульсирующим голубым бубликом внутри. Части гладкой поверхности бублика не хватало, будто его надкусила мышь.
— Кажется, я вижу твою душу, — потрясение произнесла я.
— Ты многое можешь увидеть через этот камень, — ответил Колдун. — Я никогда не пытался им воспользоваться: не хотелось выковыривать себе здоровый глаз. Но парень, у которого я его купил, говорил, что можно изменить магический ракурс, если сильно зажмуриться. Очень сильно. Иначе он бы переключался каждый раз, когда тебе соринка в глаз попадет.
— Я не могу зажмуриться. У меня нет века, его выжгло вместе с глазом.
Меня все больше расстраивало, что заклятие заставило воспользоваться неизвестным магическим инструментом, и теперь я не могла от него избавиться. Колдун нахмурился:
— Но я вижу твое веко.
Пал взбежал мне на грудь и тревожно уставился на меня. Камень показал его в виде паука, а душа походила на цветущую розу, затейливо сплетенную из вращающихся золотых цепей.
«Он прав. Твое веко отросло».
— Правда?
Я попробовала закрыть глаз. Сперва мышцы меня не послушались, будто их неправильно подсоединили к нервам, но через пару секунд мне удалось прижмуриться. Когда я открыла глаз, комната предстала мне в различных оттенках золота. Несмотря ни на что, картина завораживала.
— Странно.
Пал наклонил голову.
«Надо сказать, что веко выглядит несколько необычно…»
— Необычно? Черт возьми! — Я с усилием поднялась на ноги, и Пал вцепился в плечо, чтобы не упасть. — Мне нужно зеркало.
Колдун жестом указал на сундучок для драгоценностей и приподнял крышку, чтобы я могла взглянуть в зеркало на внутренней стороне. Выросшее веко не походило на часть тела здорового человеческого существа. Красная кожа и торчащие во все стороны ресницы. На первый взгляд казалось, что веко покрывают шрамы, но я разглядела тонкий слой прозрачных серых чешуек. Я стянула перчатку и потрогала ресницы — на ощупь они скорее походили на шипы.
Меня охватил озноб, я зажала камень между большим и указательным пальцами и попыталась вытащить. Но он крепко сидел в глазнице.
— Он уже прижился к нервам и мышцам, — обреченно сказал Колдун. — Его не вынуть без операции.
Испуганная и злая, я повернулась к нему.
— И зачем ты засунул его в меня? — закричала я.
— Я не…
— Засунул! Это твой камень, и ты знал, что произойдет! Он зачаровал меня, а теперь его не вынуть, а я не хочу его!
— Но во сне…
— Черт с тобой и твоим сном! — Яркие призраки камня подожгли мою ярость как огнивом.
Я подняла руку и изо всех сил ударила Колдуна по губам.
«Джесси!» — крикнул Пал.
От удара Колдун покачнулся, из губы потекла кровь. Он попытался схватить меня за руку.
— Подожди…
Я шагнула вперед и ударила его коленом в пах. Колдун охнул и согнулся от боли. Я ударила его ногой в голову, отчего он упал, и свалилась на него сверху, в слепой ярости колотя по голове. Почувствовала, как сломался от удара кулаком его нос. Кровь залила лицо и халат.
«Джесси, стой!» — пищал Пал, цепляясь за мой воротник и стараясь уклониться от защитных взмахов Колдуна.
Когда я не послушалась, он изо всей силы укусил меня за ухо.
— О черт! — Я принялась сдирать Пала с воротника.
Колдун воспользовался моментом, опрокинул меня на бок и заломил за спину руку. Я ругалась и выкручивалась, но он силой поставил меня на колени.
— Остынь! Прекрати! Фу! — строго сказал он. — Ты сломала мне нос.
— А во сне ты этого не видел? — рявкнула я.
— Видел.
«Джесси, успокойся же! — умолял Пал. — Ты делаешь только хуже».
Меня затрясло.
— Что ты засунул мне в голову?
— Драться не будешь? — спросил Колдун, встряхивая меня.
— Не буду, — согласилась я, без сил опускаясь на пол.
Он отпустил меня, вытащил из левого кармана джинсов мятый голубой платок и осторожно высморкал кровь.
— Мне нужна Опал, пусть вылечит. Подожди здесь. Ничего не трогай.
Он вышел из кладовки, а я попыталась размять пальцы, запястье и руку. Костяшки распухли и покраснели, несмотря на занятия борьбой. В надежде, что давление не даст руке распухнуть, я натянула перчатку. Потом поморгала, сменив несколько ракурсов, пока комната вокруг не стала выглядеть обычно.
«Ты могла бы вести себя и получше, — сказал Пал. — Я понимаю, что камень и заклятие на нем тебя напугали, но у нас не так много союзников. Лучше не набрасываться на них».
— Я знаю. Извини. Не понимаю, что на меня нашло.
«Лучше извинись перед Колдуном, когда он вернется».
— Извинюсь. — От камня по голове по-прежнему расходились волны почти боли. Я прижала его рукой, чтобы они остановились, но ничего не помогло. — Что это такое? Он собирается выесть мне мозги и править мной?
«Судя по всему, это окулярис. Столетия назад, когда люди часто теряли глаза, их было довольно много. Тогда было гораздо дешевле купить подержанный окулярис, чем искать лекаря. Наиболее распространенные виды заменяют обычное зрение; переключение ракурсов сделать труднее, и стоят такие камни намного дороже. Обычно на них не накладывают заманивающее заклинание, тем более способное обмануть опытных Талантов. Это меня волнует», — признался Пал.
Я нажимала на глаз в надежде, что он перестанет жужжать.
— Как думаешь, его сделали с заклятием или наложили позже?
«Не могу сказать. Боюсь, что я недостаточно осведомлен об окулярисах».
Я ждала Колдуна, чтобы узнать, как и откуда он достал окулярис.
— Он сказал, будто сразу понял, что камень не для него, а для одноглазой девушки. Это метафора или нет? Или он имел в виду, что купил его двенадцать лет назад, когда я еще не переехала сюда, и знал, что камень для меня?
«Я теряюсь в догадках, — ответил Пал. — Что с тобой происходило двенадцать лет назад?»
— Мне было одиннадцать, и моя мать… — Я замолчала. Колдун нашел окулярис как раз тогда, когда мать умерла, спасая меня от рака. — Черт, мне не нравится вся эта судьбоносная чушь! — закричала я, в страхе и раздражении колотя по полу. Костяшки пальцев заболели, но я не останавливалась. — Мне не нравится предопределенность даже в теории! Потому что это означает, что у нас нет свободы воли и никогда не было. Мы всего лишь куклы!
«Это очень негативный взгляд на вещи, — мягко возразил Пал. — Некоторые вещи предначертаны нам судьбой, но далеко не все. Многие видят судьбу как доброжелательную направляющую силу и радуются ей».
— Судьба, предначертание… из нас делают марионеток, — настаивала я. — И мне не нравится, когда мной управляют, даже ради блага Вселенной.
Я помолчала, раздумывая о главном мастере кукол в моем мире.
— Как ты думаешь, мог окулярис подложить Джордан? Может, он наслал на Колдуна заклятие, чтобы
