или даже двигатель усовершенствовать — но не увидели смысла силы тратить. У них других забот полно. Можно было попросить у островитян ездовое животное — есть у них лошади, ослы, крупные собаки, — но за животными надо уметь ухаживать.
Оставил пистолет под камнем, там, где не слишком отсыреет — если островитяне еще в мир невидимой смерти наведаются, то, может, найдут. А Михаилу чужого не надо, раз оно все равно бесполезное.
И побежал. Лаз в следующий мир чуял хорошо, расстояние до него было километров семьсот по прямой. Но прямиком нельзя — опасность на пути, радиоактивное пятно. Значит — в обход.
Пейзаж, что и говорить, тоскливый. Каменистая равнина. Один раз увидел издалека лес — обежал как можно дальше. Деревья, пока были живы, как раз успели в себе радиацию накопить. Сейчас они мертвые, но не гниют, потому что вызывающие гниение бактерии погибли, так же, как всякие там жучки- короеды. И стоят мертвые деревья неизвестно сколько лет, каменеют. Не все, многие повалились, так что лес не только радиоактивный, но и труднопроходимый.
Бежал, контролируя дыхание, поглядывал на яасен-дозиметр, прислушивался к чутью. Время от времени сгрызал на ходу сухарь, запивал то водой, то вином. Вино — не для удовольствия, а для защиты от радиации, оно радионуклиды выводит и свободные радикалы связывает. Но лучше не злоупотреблять, чтобы чутье не притуплялось.
Думал. Было, о чем подумать. В частности, пройдя лазом, еще раз представил себе, что вернется в мир Ду через десять, двадцать и так далее лет, вышло, что через двадцать лет безопасно будет не только на островах, но и на северном материке, а через двадцать пять — уже даже на южном. Раньше не так было, что изменилось? Вероятно, дело в том, что Михаил указал островитянам лаз не только в Обитаемое Пространство, но и все остальные, один из которых — тоже на островах. Он еще в какой-то мир ведет, в какой — Михаил не знал. Рянц рассказывала о мирах, куда можно из мира Ду пролезть, и был среди них один с названием Холодная Радуга. Там цивилизация два раза рухнула, но три раза поднялась, многого тамошние жители достигли. Даже теорию пространства применили на практике. Вероятно, островитяне получат в мире Холодная Радуга новые знания, а то и сразу технологии. Наделают такого оружия, что у телре шансов не останется. Только сдаться.
Ну и не жалко телре, сами нарвались.
Беспокоил вопрос ночевки. Потому что холодно, ветерок пробирает. На холоде спать — смертельно опасно, так же, как разводить костер из радиоактивных дров. Заплечный мешок устроен так, что его можно превратить в спальник, можно «пижаму» пододеть перед сном, но укрытие от ветра — крайне желательно найти. А где его найдешь? Местность слишком открытая.
Однако неожиданно укрытие нашлось — сложенное из камней корявое строение, крытое металлическим щитом. Местные жители? Может быть, есть в этом мире люди, где-нибудь на океанских стровах или в подземельях, но не здесь, посреди радиоактивной пустоши. Значит — не местные, пролазники постарались. Больше просто некому.
Тратить время в радиоактивном мире на сооружение жилья кажется глупостью. Но пролазники — далеко не все так образованы, как Михаил, про радиацию могли и не знать. Чутьем руководствовались. И угадали — в том месте, где построено жилище, опасности не ощущается, и уровень радиации совсем дохлый, вряд ли выше естественного фона. Маловероятно, чтобы дом построил один человек, но артелью бы управились. Может быть, пролазник кого-то вел, скажем, группу беглых рабов.
Все-таки хорошо, что Михаил связался с островитянами. Подходящую одежду заимел, мешок. А так — пришлось бы мерзнуть в одной пижаме, с риском замерзнуть насмерть.
Надев на себя все сразу, лег спать, и даже выспался, хотя и побаливала шея после сна на твердой земле. «Пижама» отлично грела, только ноги слегка замерзли.
Проснулся засветло, и снова в путь. Местность особо не менялась — все та же равнина. Еще одна удача, что нет ни гор, ни обширных лесов, ни руин. Вообще-то видел издалека развалины, однако сворачивать не стал.
Так благополучно пробежал целый день, для ночевки нашлось укрытие от ветра между камнями. В этот раз сумел стянуть вниз штанины «пижамы», чтобы они закрыли ступни — защитил ноги от холода.
На третий день почуял, что надо спешить, и вскоре понял, почему — погода менялась. Небо заволокло тучами, потеплело. Да, надо двигаться быстрее, пока земля в грязь не превратилась.
Встретилась речка, к счастью — замерзшая, перебрался без проблем.
Проблемы были психологического плана. Пейзаж угнетает — наглядная иллюстрация к высказыванию про глупость человеческую, которой нет предела, и быть не может. Особенно изводили мысли, что и родному миру Планета Земля нечто подобное грозит. Задумываться о подобных вещах — опасно для психического здоровья, но ведь и не задумываться опасно, вот вокруг пример. Наверняка были здесь свои «зеленые», и наверняка их все остальные дураками считали.
Хоть бы что живое увидеть, елочку какую-нибудь зеленую, хоть бы птичка пролетела. Только и остается — благодарить удачу, что высохших трупов не попадается.
В конце концов, успокоил себя тем, что миров много, есть, куда бежать, если что с Землей случится. Эгоистично, но хоть так.
На третью ночевку не остановился, бежал дальше при свете звезд — до лаза недалеко оставалось. Тем не менее, добрался уже когда светало, совершенно измотанный, с притупившимся от усталости чутьем. Лаз не мог толком почуять. А тут еще и температура воздуха поднялась, снег начал таять, ноги все-таки промокли. Укрылся от ветра в какой-то яме, носки менял, и обнаружил, что мир не совсем мертв — полз по камням крошечный рыжий паучок, на все восемь ног спотыкался. И все равно — радует.
Отдышался, допил воду. Ухитрился все-таки растянуть две фляги на весь путь. Можно было и в этом мире найти питье — попадался лед, против которого ни чутье, ни яасен-дозиметр не возражали, но все равно не рискнул.
Отдохнул, успокоился, прочувствовал, где лаз, прочитал мантру, и покинул мир невидимой смерти. Что за мир дальше — неизвестно, Рянц ничего не знала, островитяне — тоже.
Лаз вывел в обгорелом лесу. Погода прохладная, судя по почкам на обгорелых кустах — весна. Не ранняя, не поздняя — средняя.
А яасен превратился в длинный цилиндрический сосуд с крышкой — тоже встречалось на сайте пролазников, это такой генератор бульона. Пролазники полагали, что в хороших мирах яасен в такое не превращается. Значит — неважный мир. Бывают миры и хуже, там яасены становятся оружием. Хотя, есть у Михаила самострел, вторая стрелялка может и лишняя. А генератор бульона совсем не лишний — в мире невидимой смерти успел съесть половину запаса сухарей. Еще бы — бежал ведь всю дорогу.
Осмотревшись и проверив имущество, отправился, куда чутье вело. Вышел к обгорелым руинам, местами оплавленным. И люди здесь были. Наглядное свидетельство — свежий труп на дороге. По всей видимости, здешняя цивилизация тоже рухнула относительно недавно. Можно понадеяться, что трупы с руинами — локальное явление, временное, что полно на планете мест с нормальной человеческой жизнью. Представил себе, как отправится в кругосветное путешествие вокруг этого мира, и почуял — везде плохо, местами хуже. Рухнула цивилизация.
Хорошо, что до следующего лаза недалеко добираться — километров восемьдесят.
Разрушенный город предпочел обойти по окраине. Здесь явно произошла война — слишком здания разрушены, даже непонятно, какой они были формы. Сами собой так развалиться не могли. Да и оплавлены многие.
Один раз почуял опасность, можно было сбежать или затаиться. Предпочел затаиться, посмотреть.
И увидел местных жителей — прошли мимо двое мужиков. Одеты крайне неряшливо, хуже бомжей, на головах — исцарапанные шлемы. На туловищах — нечто вроде очень грязных кольчуг. И вооружены, у обоих — копья, у одного — с плоским ромбовидным наконечниками, примотанным к древку проволокой, у второго — древко вдето в короткую трубу, второй конец которой грубо сплющен и заострен. Кроме того, у первого висела на поясе дубинка с шипами, у второго — длинный меч без ножен, явно кустарной работы. Ничего стреляющего не видно, хотя есть на поясах короткие метательные клинки. Оружие — холодное самодельное, а вот шлемы и кольчуги явно фабричные, может даже армейские, просто старые. Вероятно,
