двинулись к Городу.
Дорога обратно была довольно долгой. Оказывается, сопровождать такой табун весьма нелегкая задача, даже несмотря на то, что лошади стремились бежать за своим вожаком, которого изображал я, встав как обычно во главе отряда, все равно приходилось иногда переходить на шаг, чтобы поджидать отстающих. Через час такой весьма медленной езды впереди показались стены Города, который встречал нас во всеоружии. Ворота его были наглухо закрыты, а над стеной торчали головы дозорных, внимательно изучавших окрестности. Именно они первыми заметили наше появление и велели открыть ворота, выпуская наружу группу любопытных горожан с луками в руках, спешащих посмотреть на наше триумфальное возвращение.
Я с удовольствием подумал, что в отсутствие нашего отряда Город не стал совсем беззащитным. Хагел даже при минимуме своих людей сумел организовать достойную оборону, задействовав всех жителей. Если бы за то время, что мы разбирались с кочевниками, здесь появился бы еще один отряд, Город вполне мог бы выстоять. Весьма приятно оставлять за собой такой надежный тыл. Ладно, это все лирика. Впереди меня ждут очень важные дела, а именно — завтрак, а потом допрос, причем именно в такой последовательности. Только сейчас я понял всю мудрость известной поговорки о том, что война войной, а обед по расписанию, и мой желудок меня в этом всеми силами поддерживал.
Трофейных лошадей я оставил на лугу перед стенами, так как понимал, что в загон все они точно не влезут, значит, сегодня же нужно их отправить к отцу Рина, иначе это будет просто стихийным бедствием, так как прокормить всю эту ораву у Города вряд ли выйдет. Разве что всех жителей на сенокос отправить, но это уже полный бред. Подозвав к себе Рина, я сказал ему:
— Сейчас быстро завтракаешь, затем берешь тройку наших ребят, кто хорошо держится в седлах, говоришь Хагелу, сколько тебе еще нужно людей для такого табуна и на всей возможной скорости мчишь к отцу, которому отдаешь всех этих коняг. Цель понятна?
— Понятна, — вздохнул парень, которому теперь предстояло пару суток провести в седле. — А деньги?
— Какие деньги? — не понял я.
— Ну, те, что мой отец сумеет выручить за лошадей, — пояснил Рин.
— Скажешь ему, пусть он сразу даст тебе за них половину их реальной стоимости, которую ты привезешь сюда. Думаю, столько денег у него вполне найдется.
— А остальное?
— А остальное пусть оставит себе, как вознаграждение за труды. Лишнего брать не нужно, понял?
— Все ясно! — улыбнулся парень и поспешил сообщить приятную новость тем парням из нашего отряда, что лучше всех управлялись с лошадьми.
Да, я действительно делаю его отцу прекрасный подарок, если учесть, что одна лошадь стоит примерно двадцать золотых монет, а у нас их почти две сотни… Можно неплохо заработать! Правда, деньги меня сейчас волнуют в меньшей степени, но лишними они не бывают никогда. В общем, оставив лошадей пастись, мы въехали в Город. Первым ко мне подошел Хагел с намерением узнать все подробности произошедшего, но я сразу озадачил его вопросом:
— Где тут можно найти помещение с крепкими стенами вроде тюрьмы. Мне пленных туда поместить нужно.
Командир задумался, а потом выдал:
— Погреб моего дома будет самым лучшим вариантом.
— А они там картошку не поедят, — с улыбкой поинтересовался я.
— Так им же можно и рты завязать, — серьезно ответил Хагел, смотря на тела связанных кочевников, что подвезли к нам ребята.
Командир быстро приказал своим людям, чтобы бережно сняли пленников с лошадей и отправили в подвал, а сам вопросительно уставился на меня.
— По дороге расскажу, — кивнул ему я, а сам обратился к своим парням. — Наших лошадей в загон, а самим мыться и завтракать!
Услыхав волшебное слово «завтракать» парни верхом отправились к загону, а мы с Хагелом пешком пошли к его дому. По дороге я кратко описал бой, а также заметил, что неплохо было бы отправить жителей на сбор металлолома и прочих нужных вещей, что сейчас валяются около овражка. Заодно пусть они выловят всех оставшихся лошадей, так как их там еще три десятка должно было бродить неподалеку, чтобы уже к обеду отправить их всех подальше отсюда. Командир просек ситуацию и сразу же оставил меня одного ковылять к столовой, а сам помчался раздавать ценные указания.
Я с облегчением вздохнул, все от меня зависящее я уже сделал, дальше машина должна покатиться сама без моих упорных толчков. Теперь приступим к выполнению моего плана. Зайдя в столовую, я обнаружил, что самые быстрые мои парни уже вовсю насыщались. Присоединившись к ним, я с улыбкой смотрел, как они скоро опустошают тарелки и слезно просят у поварих добавки. Теперь и они на своей шкуре ощутили действие лимэля. Ничего страшного, скоро это пройдет, правда запасы провизии к тому времени они успеют опустошить изрядно. Подмигнув Каре, принесшем мне еще одну порцию горячей картошки, хотя я добавки и не просил, краем глаза я вдруг заметил хмурое лицо Волчонка, сосредоточенно жующего свою порцию.
Это было странно, так как все остальные парни были веселы и активно обсуждали прошедший бой, радуясь тому, что им повезло остаться в живых. Вот только Марик глядел перед собой невидящим взглядом и в разговоре участия не принимал. Одно радует, что ребята не стали теребить его по поводу оборотничества, ведь если бы посыпались вопросы «А каково это? А как у тебя зубы вырастают? А почему шерсть…», то даже я на месте Волчонка просто бы сбежал подальше от таких надоедливых сослуживцев. Но ребята показали себя с лучшей стороны, тактично обходя вниманием способности их нового товарища. Лишь только раз эта тема промелькнула за завтраком, когда Дин поблагодарил смутившегося Марика, за то, что тот прикрыл его спину.
Молодцы, ребята, подумал я, растут потихоньку. Вот только очень меня беспокоило состояние Волчонка, уж очень явно было видны его переживания. Дождавшись, пока он опустошил свою тарелку, я поднялся, а потом сказал ему:
— Марик, можно тебе сказать пару слов?
Волчонок кивнул и тоже поднялся из-за стола. Провожаемые радостными голосами парней, мы вышли из столовой на улицу, и пошли ко мне домой. Разговаривать на улице не хотелось, потому что тема была очень деликатного свойства, а если кто услышит, то слухов потом не оберешься, ведь городок-то маленький, тут чихнешь ненароком, а тебе с другого конца обязательно крикнут «Будьте здоровы!». Зайдя домой, я приказал Марику присесть на лавку, а потом попросил:
— Рассказывай, о чем думаешь.
Волчонок долго колебался, но потом все же поделился своими тревогами.
— Алекс… Я сегодня убил человека… Даже не одного, а трех человек. Получается, теперь я стал убийцей? — с обреченностью спросил меня он.
— Да, — ответил я ему.
Демоны, то матери объяснял, теперь еще и сыну все нужно растолковывать! Вот только нужно перед этим кое-что уточнить.
— А что ты чувствовал, когда убивал?
Волчонок замялся, а потом неуверенно сказал:
— Азарт, восторг… свободу, наверное…
— А что чувствуешь сейчас?
Я мог бы не спрашивать, так как четко слышал его эмоции, но мне нужно было, чтобы он сам разобрался в своих чувствах.
— Сейчас мне стыдно, мерзко и противно, — признался Марик. — Я вел себя как обычный зверь. Что если я скоро навсегда останусь таким?
Он с надеждой заглянул в мои глаза, а я вздохнул и присел рядом с ним, положив руку ему на плечо.
— Послушай, что я тебя скажу, Марик. Ты сегодня не был с остальными ребятами, когда я толкал
