все, так как это только на один мой запрос я нашел такую кучу «ссылок», а у меня их… Я матернулся и вспомнил родимый Интернет. Здесь точно такая же ситуация — безразмерные стога информации, но найти в них необходимую иголку практически нереально. Поразмыслив, я понял, почему так произошло. Ведь воспоминания представляют собой огромный пласт наших знаний, они не распределяются в нашей голове сразу по файлам и каталогам, чтобы их было легче найти, а запоминаются единым монолитом. Это же не навыки и умения, которые имеют свойство рефлексов, благодаря чему и располагаются в мозгу более компактно.
Еще раз помянув добрым словом демонов этого мира, я задумался. Может быть, и вправду забрать сразу все знания степняка, чтобы потом самому в них разобраться. Так же будет проще, ведь в своих воспоминаниях почти всегда можно найти то, что нужно (если только склерозом не страдать). Но вскоре я отбросил эту идею, так как мне банально было страшновато. Ведь неизвестно будет, как себя поведет эта информация в моей голове. А если опять произойдет слияние и на треть я стану этим грабителем, что лежит сейчас без сознания у моих ног? Нет, так рисковать я не хочу, ведь своим характером я горжусь, и менять его вовсе не собираюсь. А вдруг этот степняк окажется маньяком, или педофилом, а то и того хуже. Ведь и мне перейдут все эти качества и целеустремления!
Нет, ну его куда подальше! Слишком уж несоизмеримы вероятные негативные последствия с легкостью получения нужных знаний. Оставив все размышления на подобную тему, я вынырнул из разума пленника и огляделся. Похоже, что на все эксперименты у меня ушло всего несколько минут по реальному времени, поэтому я немедленно приступил к допросу второго кочевника, бывшего в сознании. Вот только на все мои вопросы он оставался нем, сжимая губы и отворачиваясь. Странно, может я не тот язык скопировал? Хотя нет, по глазам я видел, что он меня понимает, но говорить не хочет. Ладно, перейдем ко второму этапу, хотя он для меня будет малоприятным, а для пленных, так и вовсе…
Выйдя на улицу, я вдохнул свежий воздух полной грудью. Все же кочевники явно не признавали пользы водных процедур. Мылись они, наверное, только в тот момент, когда их дождь в седле застанет, как так можно, я даже и не представляю. Бомжи, они везде бомжи! Попросив все еще стоящего на страже Ламина, чтобы присмотрел за пленниками, потому что я не стал опять завязывать им рты, я отправился к кузнецу. В кузне у Вашуна кипела работа, а сам он потный и уставший лупил огромным молотом заготовку для клинка на своей наковальне. Оторвав его от занятия, я попросил несколько металлических предметов, а именно — маленькие клещи, напильник, длинный тонкий прут. Напоследок я захватил немного горячих углей, насыпав их в глиняный горшок.
— А для чего тебе все это? — поинтересовался Вашун.
— Пленников научить разговаривать, — просветил его я.
— А-а-а… — понимающе протянул кузнец. — Только угли быстро остынут, следи за этим.
— Не беда, — ответил я ему и вышел из кузни.
Горшок с углями я просто прихватил по привычке, так как собирался накаливать железо магией. Так и проще и быстрее, а угли — для отвода глаз, а то я еще не знаю, какими меня вопросами Хагел закидает, когда вернутся жители Города с места побоища, не стоит сразу же создавать новый прецедент.
Вернувшись в погреб, я попросил Ламина и нескольких моих парней, слонявшихся поблизости, выйти, чтобы не смущать их, а сам приступил к уже очнувшемуся пленнику, чтобы уже закончить с ним. Работка была грязной, муторной, противной, но я подбадривал себя тем, что как только я получу нужные сведения, то буду свободен, как ветер, а это заставляло удваивать усилия. Не подумайте, что все это доставляло мне огромное удовольствие. Я ведь садистом точно не являлся, поэтому чужие страдания для меня не приносили ни радости, ни удовлетворения. Но я понимал, что такую работу за меня никто делать не будет, а значит, придется просто потерпеть и продолжать пытки.
Но, несмотря на все мои старания, пленник отказывался отвечать. Даже со спиленными зубами, раздробленными пальцами, он только продолжал материть меня на своем языке. Я почувствовал к нему большое уважение, как к достойному противнику, но понял, что все мои попытки разговорить его бесполезны. Почему же тогда он удирал, оставшись в одиночестве, подумал я, припомнив бой. Да, действительно, достойный противник! Крепкий духом, смелый, но знает, когда нужно отступить. Предприняв последнюю попытку разговорить кочевника, я пообещал ему исцелить все его раны и ожоги, если он честно и правдиво ответит на все мои вопросы. Пленник только плюнул мне в лицо, за что и получил оглушающий удар по голове, лишивший его сознания. Первый блин оказался комом, подумал я и повернулся.
— Тогда приступим к тебе, — радостно оскалившись, сказал я, подходя ко второму кочевнику.
Пусть понервничает, пусть увидит, что я действительно псих, которому нравится доставлять другим боль. Подхватив щипцы, я взялся за его пальцы, чувствуя дикий ужас кочевника. Уже спустя несколько секунд пленник заговорил. Психология и в этот раз помогла мне. Не так тяжело самому переносить страдания, как видеть, что делают с другим, и понимать, что ты сам подвергнешься той же участи. Он болтал без умолку, отвечал на все мои вопросы, иногда с ненужными подробностями, а я все слушал, запоминал и думал. Думал, а зачем им все это?
Через два часа после начала допроса я поднялся наверх, прихватив с собой окровавленные инструменты и оказавшийся ненужным горшок с углями. Вы спросите, почему я действовал так грубо и неаккуратно, почему просто не использовал навыки, полученные мной в Рассветной школе. Это просто — искусство, которому я обучался у мастера Лина, было смертельным и не рассчитанным для применения в пытках. Да, я знал множество болевых точек на теле человека, удар в которые может причинять невыносимые страдания. Вот только это знание мне не помогло бы, так как уже после второго удара пленник обязательно лишился бы сознания, а после пятого у него просто бы понизился болевой порог, ведь сам разум старался бы оградить сознание от мучений. Правду говорят, человек привыкает ко всему, даже к боли, поэтому проще и надежнее было использовать проверенные средства. Ведь не так сложно терпеть невыносимую боль, гораздо страшнее видеть, как ломаются твои кости, как капает кровь с твоей растерзанной плоти, как… Брр, мерзость какая!
Выйдя с полутемного подвала вновь на свежий воздух, я снова с наслаждением прочистил свои легкие от запахов грязных тел, паленой кожи и квашеной капусты.
— Нужно убрать тела и закопать их где-нибудь подальше, — сказал я Ламину, стоявшему рядом. — А после советую открыть дверцу погреба, пусть проветрится, а то воняет там после них…
— Ты их что, убил?
— Да, — подтвердил я. — Все, что они моги рассказать, я уже знаю, поэтому больше они мне не нужны… Или ты их жалеть собрался? — спросил я его.
— Нет, конечно, — фыркнув, ответил Ламин. — Просто уточнил, нужен ли я здесь еще, или можно идти отсыпаться.
— Свободен, — махнул я рукой. — Иди отдыхай, только людей пришли, чтобы трупы вынесли, — кивнул я ему и отправился отдавать инструменты кузнецу.
Поглядев на окровавленные клещи, Вашун только покачал головой, а я только извинился за непотребный вид, в котором возвращаю железки. После этого я направился домой, чтобы в спокойной обстановке связаться с Фариамом и передать ему те сведения, которые я узнал. Во дворе я тщательно вымыл руки, оттирая с них кровь и грязь, оставленные кочевниками, а зайдя в комнату, тут же сбросил с себя куртку, всю провонявшую бомжениной. Достав разговорный амулет, я сжал его в кулаке и стал ждать ответа. Через довольно продолжительное время я услышал голос короля.
— Слушаю тебя, Алекс.
— Там рядом никого нет? — уточнил я, чтобы не смущать величество перед случайными людьми.
— Нет, говори смело, — успокоил меня Фариам, усмехнувшись, — Зная тебя, я специально покинул совещание.
— А совещание было по какому поводу? — не смог я сдержать любопытство.
— Да все то же — подготовка к войне… А ты там сумел уже что-нибудь выяснить? — спросил Фариам.
— Сегодня провел допрос нескольких пленных, так что кое-какая информация появилась, но сомнения все же остались. Пленные были, так сказать, низкого ранга, главаря захватить не удалось, потому так и вышло. Ладно, рассказываю все коротко и по порядку. Где-то месяца два назад все кочевые племена, обитающие в степи, стали стремительно образовывать союзы между собой, причем, не попадая в
