свойство отражения любой магии. Кое-какие идейки уже забрезжили в моей голове, но для них опять не хватало времени. Завтра в степь, нужно будет приготовиться получше и выспаться перед дорогой.
Выйдя из кузницы, я обнаружил Вашуна все в той же пивной, где он расслаблялся, в одиночестве потягивая кисловатый напиток. Узнав от меня, что все готово, он одним махом допил свою кружку и хотел было уже возвращаться к работе, но я еще задержал его на полчасика, показав, как можно прилично сэкономить материал, делая шлемы не похожие на ведра. Оказалось, что этот вариант был в ходу только потому, что клепать их было удобнее. Когда же я показал ему и начертил на земле форму круглого шлема с широким забралом и большим воротом, защищающим сзади шею, он признал, что мой вариант более удобен. Показав Вашуну, как его легче всего сделать из составных частей, я напомнил кузнецу, что толщина стали может быть совсем ерундовой, так что весить эта каска должна совсем немного, иначе лучше сразу вернуться к привычным ведрам.
После этого я пожелал мастеру не перенапрягаться и отправился к себе домой. Идя по улице, я столкнулся с моими парнями, что в приподнятом настроении отправлялись к загону с лошадьми, прихватив с собой луки и сопровождаемые несколькими инструкторами из числа воинов Хагела. Похоже, что праздник длился долго, подумал я, не став к ним присоединяться. Мне эти тренировки не слишком нужны, зато пообщаться с королем не мешало бы. Договорились же, что буду докладывать каждый день, так что придется отчитываться, хотя данных почти никаких, одни догадки.
Придя к себе в пустой дом, я сел на лавку и достал разговорный амулет. Но те успел я его сжать в руке, как услышал на улице неторопливые шаги, направляющиеся явно к моей двери. Кого еще там демоны несут, подумал я, пряча амулет в карман. Через мгновение раздался легкий стук в дверь и знакомый голос мягко спросил:
— Алекс, вы разрешите мне войти?
Открыв дверь, я обнаружил на пороге местного священника. Вот и пришли мои проблемы, пронеслась мыслишка в голове.
— Здравствуйте, святой отец, чем могу быть полезен? — вежливо поинтересовался я.
— Я давно хочу поговорить с вами, да все не было подходящего случая. Вы позволите мне зайти и отнять у вас немного вашего драгоценного времени?
Ну, прямо как наши проповедники, что постоянно ходят в гости по утрам и вечерам, да еще и задалбывают телефонными звонками, подумал я, посторонившись и пропуская нежданного визитера в комнату. Оглядевшись, святой отец сказал мне:
— А у вас тут весьма скромно, я бы даже сказал, здесь властвует аскеза. Эта обитель подошла бы благочестивому монаху, но никак не воину.
— Присаживайтесь, пожалуйста, — указал я ему на лавку и добавил, когда святой отец примостился на краешек. — Как-то не было времени заниматься обустройством жилища…
— Да-да, знаю. Все дела, заботы по защите Города, — подхватил священник. — Не нужно оправдываться, я все прекрасно понимаю.
Он замолчал, рассматривая меня. Ладно, поиграем по его правилам, раз уж он так хочет.
— И о чем вы хотели со мной поговорить? — спросил я, пододвигая тяжелый стол, и усаживаясь на него, чтобы быть напротив гостя.
Священник с неодобрением покосился на мое весьма неприличное поведение. Да, я прекрасно понимаю, что сидеть на столе некрасиво, но больше мебели у меня в доме не было, так как все уже давно растащили запасливые соседи. А стол и лавку не вынесли только потому, что им проще было сделать новые, чем возиться с этим старьем. Так что пришлось мне проявить такую грубость, ведь садиться рядом с ним я не хотел, и теперь священнику приходилось смотреть на меня снизу вверх, что не добавляло ему комфорта.
— Я бы хотел поговорить с вами о жизни, — наконец заявил священник.
— О моей жизни? — уточнил я, готовясь к обвинениям.
— Не только. Я хотел бы спросить вас, знаете ли вы, что каждая жизнь бесценна? — священник пытливо взглянул мне в глаза.
— Читал в детстве об этом, — признался я.
— А знаете ли вы, что Единому не угодно насильственное лишение жизни своих творений?
— Догадываюсь, — ответил я.
Эта игра в вопросы и ответы начала мне надоедать.
— А…
— Святой отец, — прервал я гостя. — Перестаньте кружить вокруг да около! Как вы справедливо заметили, у меня еще много планов на сегодня, ведь мне еще ребят готовить к завтрашней вылазке в степь, так что сразу переходите к делу.
Священник недовольно посмотрел на меня, но все же вывалил на меня то, с чем пришел, обойдясь без пространной преамбулы.
— Я уже давно за вами наблюдаю, Алекс, и вижу, что вас совершенно не волнует ценность человеческой жизни. Меня это тревожит, так как подобные настроения проникают в сердца молодых воинов, что обращаются ко мне за словом поддержки и утешения. Более того, несколько молодых людей прямо мне заявили, что врагов жалеть нельзя и что учение Единого не совсем верно. В ответ на мои вопросы о том, кто это им поведал, молодые люди указали на вас. Теперь я пришел к вам, чтобы хоть немного развеять заблуждения, царящие в вашей душе. Я хотел бы спросить вас, где вы нахватались подобной ереси и как можете попирать основы нашей веры?
Так вот оно что! Фу-ух, а я уже переживать начал.
— Святой отец, — спокойно ответил я. — Я никак не хотел «попирать» вашу веру и веру ваших прихожан, я всего лишь забочусь о своих подчиненных. Я не проповедую отречение от Единого или веру в какого-то другого бога, я просто стремлюсь сохранить как можно больше жизней своих ребят, а это зависит от того, насколько качественно они будут уничтожать врагов. Если вас это не устраивает, пожалуйста, оставьте свои мысли при себе и не пытайтесь навязывать их моим парням. Поверьте, я не угрожаю вам, не пытаюсь обидеть, просто я уверен, что будет лучше, если мои бойцы будут встречать врага не с верой в сердце, а с мечом в руке.
Священник вздохнул и мягко произнес.
— Сын мой, я начинаю понимать, что вы много плохого испытали в своей жизни, раз в каждом встречном видите врага.
Я усмехнулся в ответ:
— О, поверьте, это далеко не так!
— Но ваши слова это подтверждают, — укорил меня священник.
— Я просто хотел сказать, что каждый должен заниматься своим делом и не лезть в чужой монастырь со своим уставом. Вы должны утешать страждущих и наводить порядок в их душах, а я должен защищать людей от врагов. Разве это не справедливо?
Священник подумал и возразил:
— Но вы же проповедуете насилие своим людям, разве это правильно?
Я выдохнул, похоже, разговор затянется надолго.
— Отче, я не проповедую насилие ребятам, я только хочу, чтобы они не думали, убивая врагов, не терзали себя сомнениями, а просто делали свое дело, защищая мирное население.
— Но вы же говорили им, что жалость к врагам недопустима, а это не так!
— Неужели? — ехидно спросил я.
— Да! — с уверенностью заявил священник. — Любое создание Единого, даже погрязшее в грехах, может исправиться и вернуться на путь истинный. Не стоит лишать его жизни только потому, что его заблуждения противоречат вашему мировоззрению.
— Отче, а разве применимо это к степнякам? — поинтересовался я.
— Это касается всех разумных созданий, — отрезал мой гость.
И этот священник живет на границе? Разве он не повидал жизнь во всех её проявлениях? Разве на его глазах не убивали людей? Как он может после этого говорить такое?
— Святой отец, а вы давно здесь живете? — уточнил я.
— Уже год, — ответил священник.
