Том 4. Стихотворения, поэмы, агитлубки и очерки 1922-1923

Надо
   немного обветрить лоб.
Пойду,
    пойду, куда ни вело б.
Внизу свистят сержанты-трельщики.
Тело
   с панели
      уносят метельщики.
Рассвет.
    Подымаюсь сенскою сенью,
синематографской серой тенью.
Вот —
   гимназистом смотрел их
            &# 8195; с парты —
мелькают сбоку Франции карты.
Воспоминаний последним током
тащился прощаться
         к странам Востока.

Случайная станция

С разлету рванулся —
         и стал,
            и на́ мель.
Лохмотья мои зацепились штанами.
Ощупал —
     скользко,
         луковка точно.
Большое очень.
        Испозолочено.
Под луковкой
      колоколов завыванье.
Вечер зубцы стенные выкаймил.
На Иване я
Великом.
Вышки кремлевские пиками.
Московские окна
        видятся еле.
Весело.
    Елками зарождествели.
В ущелья кремлёвы волна ударяла:
то песня,
     то звона рождественский вал.
С семи холмов,
      низвергаясь Дарьялом,
бросала Тереком
        праздник
            Мо сква.
Вздымается волос.
        Лягушкою тужусь.
Боюсь —
     оступлюсь на одну только пядь,
и этот
   старый
      рождественский ужас
меня
   по Мясницкой закружит опять.

Повторение пройденного

Руки крестом,
      крестом
         на вершине,
ловлю равновесие,
        страшно машу.
Густеет ночь,
      не вижу в аршине.
Луна.
   Подо мною
        льдистый Машук.
Никак не справлюсь с моим равновесием,
как будто с Вербы^* —
         руками картонными.
Заметят.
     Отсюда виден весь я.
Смотрите —
      Кавказ кишит Пинкертонами^*.
Заметили.
     Всем сообщили сигналом.
Любимых,
     друзей
        человечьи ленты
со всей вселенной сигналом согнало.
Спешат рассчитаться,
         идут дуэлянты.
Щетинясь,
     щерясь