птичьего крика в случайный миг.
Как люди внедряются в сновиденья,
далям всемирным равновелики,
птичьи ли крики в свои владенья,
в пространство ли вклинились детские крики.
Горе нам, где мы? В сердце ли мира,
уподобляясь древним драконам,
мчимся, захвачены диким гоном
по краю смеха… Бог, среди пира
слей с песней крик наш под небосклоном,
чтоб вознеслись голоса и лира.
Перевод В. Микушевича
VIII
Уйдешь, придешь и дорисуешь танец,
чертеж среди созвездий обретя,
в чем превосходит смертный чужестранец
угрюмую природу; ты, дитя,
ты помнишь, как она заволновалась,
услышав невзначай: поет Орфей,
и дерево с тобой соревновалось,
подсказывая трепетом ветвей,
откуда доносился этот звук;
так ты узнала место, где звучала
и возносилась лира, средоточье
неслыханное. Шаг твой — полномочье
прекрасного, и ты уже сначала
поверила: придет на праздник друг.
Перевод В. Микушевича
IX
Даже если, тихий друг, ты болен,
умножаешь ты дыханьем даль,
поднимись на срубы колоколен
и звони, чтобы твоя печаль
крепла, находила, чем питаться,
и найти могла себя в ином;
горек твой напиток, может статься,
с духом соберись и стань вином.
Изобильем тронутый ночным,
на распутье жди: возможна встреча,
кто бы темноту ни пересек.
Даже позабытый всем земным,
говори земле: я лишь предтеча,
а воде скажи: я здесь навек.
Перевод В. Микушевича
X
Нежные, чаще входите в пределы
чужого вздоха, который подчас,
двоясь на щеках, восполняет пробелы
единым трепетом сзади вас.
О, вы блаженны, пока вы целы;
исток ваш в сердце еще не угас.
Лук для стрел, для мишени стрелы,
улыбчивый блеск заплаканных глаз.
Не бойтесь даже тяжелой раны,
земле верните тягостный гнет;
тяжелы горы и океаны…
Деревья носят свое убранство,
посажены вами… Кто их снесет?
А воздух… А мировое пространство…
Перевод В. Микушевича
XI
Не нужно монументов. Только роза
пусть в честь него цветет из года в год;
