— Что ты имеешь в виду?
Он смутился и сказал:
— Почему Бапу не хочет, чтобы мы поженились?
— Он этого не говорит.
Он вздохнул.
— Я думал, он пришлет нам свое благословение, но он всего лишь отклонил нашу задумку.
В своем разочаровании он сердился на весь мир, включая Бхарати.
— Ты разве не огорчена, что мы не женимся? — спросил он внезапно.
— У меня есть о чем и без этого думать, — сказала она.
— Ах вот как! — проговорил Шрирам со значением. — О чем же?
— Я иду в тюрьму…
Тут только до него дошел весь смысл происходящего.
— Бхарати, о чем ты? — вскричал он. — Это невозможно!
Она ответила:
— Тебе придется тоже сдаться…
Она открыла письмо и вновь просмотрела его.
— Еще Бапу мне написал, как лучше занять время в тюрьме. «Воспользуйся возможностью выучить новый язык. Я бы хотел, чтобы ты могла читать «Рамаяну» Тулсидаса без посторонней помощи; ты хорошо говоришь на хинди, и твоя литературная подготовка должна быть не хуже. Если ты будешь проходить по второму классу, ты можешь обратиться к смотрителю тюрьмы, чтобы тебе позволили взять с собой прялку. Я хотел бы узнать, что ты и в тюрьме выполняешь свою норму. Ни секунды не думай, что ты теряешь время зря. Куда бы ты не попала с прялкой и с экземпляром «Рамаяны» и «Гиты», ты занимаешься тем, чем должно. Во всех случаях следи за своим здоровьем. Возможно, будет нужна легкая физическая разминка. Хорошо, если тебе позволят прогулки по двору. Если ты не захочешь проходить по второму классу, а предпочтешь вместе со всеми быть обычной заключенной, тебе придется попросить об этом. Все, что я говорю тебе, относится и к твоему ученику».
Шрирам взмолился:
— Не делай этого. Прошу тебя, напиши Бапу…
Бхарати взглянула на него с изумлением.
— Как ты можешь так говорить после того, как мы столько месяцев знаем друг друга и работаем вместе? Разве мы можем поступать не так, как просит Бапуджи?
Шрирам не мог убедительно ответить на этот вопрос. Он опустил голову. Казалось, он забыл о том, что борется за свободу. Она решительно произнесла:
— Я уже должна быть там. Я сделаю заявление в полицейском участке в…
— Сколько они продержат тебя в тюрьме? — спросил он жалобно.
— Откуда мне знать? — ответила она.
И спросила:
— Ты идешь?
— Не сейчас, — сказал Шрирам. — Я хочу это обдумать. Но я охотно пойду, если меня посадят в ту же тюрьму и хорошо бы в ту же камеру, что и тебя.
— Это не выйдет. Правительство не будет держать нас вместе, — возразила она.
Это привело Шрирама в ярость. Весь мир, казалось, сговорился мешать ему, даже правительство, которое почти ни в чем не соглашалось с Махатмой, сходилось с ним во взглядах, когда дело касалось его и Бхарати. Хуже всего было то, что сама Бхарати как будто радовалась этому. Он пришел в бешенство от этой мысли.
— Почему все не хотят, чтобы я любил тебя? — спросил он.
Она сжалилась над ним и с нежностью сказала:
— Бедняжка. Ты совсем потерял разум.
— Да как ты смеешь так говорить? — закричал он.
— Что толку кричать? — сказала она. — Не будем ссориться. Через минуту мне уходить… Я хочу явиться в участок прежде, чем пробьет четыре. Если они захотят переслать меня в Центральную или в какую-то другую тюрьму, нужно дать им время, чтобы они поспели на вечерний поезд.
— Что я буду без тебя делать? — простонал он.
— Бапу потому и пишет, чтобы ты тоже отправился в тюрьму.
Он покачал головой.
— У меня и тут много дел… Бапу позволил всем вести
В ответ Бхарати схватила письмо и поднесла ему к носу.
— Он пишет: «Это относится и к твоему ученику», — сказалa она.
— Он не меня имеет в виду. Это можно отнести к кому угодно, — возразил Шрирам.
— По-моему, он всегда знал, кого он зовет «учеником», — заметила она мрачно. — Впрочем, выбор за тобой. Поступай как знаешь. Я делаю то, что мне кажется правильным.
— Откуда ты знаешь, что это правильно?
— Я не обязана отвечать на этот вопрос, — сказала она с раздражением. — Знай я, что ты с такой легкостью отнесешься к словам Бапуджи…
Шрирам почувствовал себя раздавленным ее тоном.
— Ах, Бхарати, мне и так плохо, не хватает, чтобы еще и ты меня совсем не понимала. Ты же знаешь, я глубоко почитаю Махатму. Почему же ты мне не веришь? Разве я не следовал каждому его слову?.. Иначе я не был бы здесь. Я не оставил бы свой дом. Мне только нужно еще немного времени, чтобы все обдумать. Я…
Тут его осенило — да, вот это мысль!
— Просто я думаю о бабушке. Хочу с ней повидаться, прежде чем оказаться в конце концов в тюрьме. Вот почему я спросил, как долго мы пробудем там. Ты же знаешь, она очень стара. Я явлюсь в участок после того, как повидаюсь с ней. Я должен исхитриться ее увидеть.
Эта мысль, казалось, смягчила Бхарати. Облокотясь о древний камень, она обдумывала ее. Похоже, она оценила его нежные чувства к бабушке.
— Не волнуйся, Шрирам. Прости, что я не так тебя поняла.
Ему хотелось дотронуться до ее руки, но он не решался.
Она наверняка скажет: «Держись на расстоянии до тех пор, пока…» — он снова раздражится и начнет говорить всякие глупости
Она поднялась. Он спросил:
— Тебе обязательно надо идти?
— Да, я и так уж опаздываю.
Он робко пошел за ней.
— Когда мы снова встретимся… после тюрьмы… где бы мы ни встретились… ты меня не забудешь?
— Я не забуду тебя, — сказала она глухо и выпрямилась.
Он любил ее в ту минуту больше, чем когда-либо прежде, но он и боялся ее, как никогда. Он просто сказал:
— Если ты не рассердишься на меня, Бхарати, я хочу спросить тебя об одной вещи.
На верхней губе у нее он заметил капельки пота — ему захотелось осушить их своими пальцами. При мысли, что он не увидит больше, как она появляется из-за поворота на дороге, его охватило отчаяние. Ему хотелось сжать ее в своих объятьях и попрощаться с ней со всем пылом сердца, однако он только спросил:
— Ты выйдешь за меня замуж, когда все это будет позади? Обещаешь — если Бапу позволит?
— Да, обещаю, — сказала она и поспешила прочь, чтобы он не мог более с ней говорить или пойти следом. Он остался стоять на месте и видел, как раз или два она поднесла руки глазам, чтобы смахнуть слезы, выступившие на них.
