замешан в этом деле, тогда и он тебе не поможет. Хотя мне не верится, что он с этим связан.
— Меня это тревожит.
— Ты принес ему клятву. Что, если тебе придется выбирать — ты или он?
Криспин с презрением посмотрел на отставленный бокал.
— Я присягал ему, но клятвы снова участвовать в заговоре не давал. Если до этого дойдет, я предпочитаю сражаться на своей стороне.
— Как все это огорчительно, — проговорил вполголоса Николас. Он снова сел в кресло, держа бокал обеими руками. Задумчиво посмотрел в него. — Терновый венец. Французские курьеры. Что-то мне все это напоминает.
— Да?
Криспин не слушал. Он вытащил кинжал и поигрывал им, думая, с каким наслаждением всадил бы его в грудь Майлза.
— Это было несколько лет назад, — сказал аббат, — в начале царствования короля Карла. Я вспоминаю, что были убиты два французских дворянина. Они стояли за договор с Англией. Странно, но оба они были убиты стрелами.
— А? Что такое?
— Да. Стрелами. Боюсь, это событие пришлось на самое тяжелое для тебя время, несколько лет назад.
— Вы имеете в виду, когда я потерял свое рыцарское звание.
Аббат не обратил внимания на сарказм в голосе Криспина.
— Убийца проник ко двору французского короля, освоился там, убил свои жертвы и так же легко скрылся.
Криспин подался вперед.
— Убийцу так и не нашли?
— Нет. Твоя история развивается очень похожим образом.
— Только этот убийца мажет. Он промахнулся, стреляя в меня и в короля. Дважды.
— Благодаря тебе.
— И в судомойку он не попал.
— В ту, которая думала, что убила француза? В слабоумную?
— Нет. В другую. Ее сестру.
— Зачем убийце, который собрался застрелить короля, тратить время на кухонную прислугу?
— Потому что она что-то знает. Что-то видела.
— Да, полагаю. Бедняжки. Мы действительно часто считаем наших слуг подручным материалом. Чем-то незначительным.
— Но если бы я решил убить простую судомойку… — Криспин посмотрел на аббата. Жар от очага согревал половину лица Криспина. — Я не стал бы тратить на нее стрелу. Я перерезал бы ей горло, тихо и спокойно. Подойти к ней я мог бы как угодно близко. В конце концов, слуга всего лишь одушевленная вещь. Я могу подходить к ним, когда и как мне заблагорассудится. Стрела — это оружие расстояния. Мне следовало бы воспользоваться кинжалом или удавкой.
Николас потер шею.
— В странных ты все же кругах вращаешься.
— Так почему стрела?
В дверь постучали. Криспин и Николас вскочили и переглянулись. Это мог быть брат Эрик, но если не он, то Криспин хотел, чтобы о его пребывании здесь знали как можно меньше людей.
Жестом он показал аббату, что спрячется за оконной шторой. Аббат, стоя у кресла, проводил его взглядом. И снова Криспин скрылся во временном убежище, отгородившись от комнаты тяжелой тканью. Она пахла ладаном и дымом. В щелочку между шторами он наблюдал за аббатом. Николас взял бокал Криспина, выплеснул остатки вина в огонь, поставил бокал на маленький столик, одернул сутану и спокойно позвал:
— Войдите.
С поклоном вошел монах. Его лицо было спрятано под капюшоном рясы.
— Там мальчик у ворот, господин аббат. Он настаивает на встрече с вами.
— Мальчик? Кто?
— Он называет себя Джеком Такером. Но одет как нищий, милорд. Он утверждает, что служит у рыцаря.
Николас бросил проницательный взгляд на шторы.
— Пришли его ко мне, брат Уильям. Я его приму.
— Но, милорд…
— Все в порядке, брат.
Монах поклонился и пошел к воротам. Николас повернулся к вышедшему из-за шторы Криспину.
— Откуда твой слуга узнал, что ты здесь?
— Я передал ему сообщение. Вы одолжите мне рясу, отец аббат?
Николас с тяжким вздохом покачал головой.
— Криспин, на этот раз я действительно за тебя боюсь. Это не просто какой-то уличный проходимец. Это король Англии. Он уже и так не питает к тебе любви. Ему и предлога-то особого не нужно, чтобы причинить тебе зло.
— Я знаю. Но если этого не сделать, я потеряю все. А я уже столько потерял, что не могу позволить себе новых потерь.
— А твоя жизнь?
— Наименьшая из моих забот.
Николас добрел до кресла и устало опустился в него.
— Конечно, я дам тебе рясу. И буду молиться, чтобы для тебя все хорошо закончилось.
Криспин сердито посмотрел на огонь.
— Хуже уже не будет.
Мужчины обернулись на стук. Криспин без напоминания снова метнулся за штору, но когда услышал виноватое бормотание Джека Такера, то немедленно вышел из укрытия.
— Джек! Я рад тебя видеть.
— О, мастер Криспин! А я-то как рад, что вы живы! Я поначалу не поверил Ленни. Что вы тут делаете? Вы же не собираетесь стать монахом, нет, сэр? Не настолько же все плохо, ведь правда?
Аббат расправил плечи.
— Юноша…
— Ой! Прошу меня простить, милорд. — Он поклонился аббату и перекрестился, а затем быстро снова повернулся к Криспину. — Мастер Криспин, я к вашим услугам, сэр. Что прикажете мне сделать?
— Ты поможешь мне пробраться во дворец.
Джек посмотрел на аббата.
— Он сумасшедший. Сколько раз я это говорил? Он спятил.
— Джек, я, может, и упрямый, но не сумасшедший. Расскажи мне о французах. Где они?
Джек запустил пальцы в податливую гриву рыжих волос.
— Я проследил за ними до дворца.
— Не знаешь, Венец при них?
— Не знаю. Но они несли что-то ценное. По крайней мере они очень бережно с этим обращались.
Криспин тяжело сел в кресло, свесил руки.
— Я понимаю, сэр. Мастер Гилберт и мистрис Элеонора. Но неужели шерифа не удастся уговорить? Неужели он не поймет, что у вас не было выбора в этом деле?
Криспин поник головой.
— Не знаю, Джек. Я сам жаждал обладать Венцом. Как я могу обвинять шерифа в том же грехе?
— Тогда, если вы снова идете во дворец, я иду с вами. И давайте побыстрее, пока я не передумал.
