В черной рясе с капюшоном Криспин поспешно переходил улочку, направляясь к Вестминстерскому дворцу. Джека тоже одели монахом, несмотря на его бурные возражения.
— Не по душе мне это, — в тысячный раз бубнил Джек. — Это кощунство, вот что это такое.
— Успокойся. Это единственный способ проникнуть во дворец. Ты хочешь, чтобы тебя арестовали?
— Нет, но что мы будем делать, когда туда попадем?
— Ты найдешь Майлза, а я — французских курьеров.
— О, только и всего-то. И как я, по-вашему, найду капитана лучников?
— Спросишь.
— Чтоб меня схватили?
— Тебя же никто не знает, ты забыл? Они меня ищут.
Джек потянул себя за пояс и выпрямился.
— А ведь верно. Все поменялось, да? В кои-то веки гоняются не за мной.
— Да. Такого в твоей жизни, полагаю, еще не было.
Они дошли до ворот, и оба умолкли. Со времени последнего визита сюда Криспина — менее суток назад — стражу удвоили.
Криспин приблизился к воротам с опущенной головой, благословил подошедшего к нему солдата.
— Брат мой, — нараспев начал Криспин, — господин аббат Вестминстерский направил нас во дворец, дабы оказать помощь по мере наших сил.
Стражник окинул их взглядом и без дальнейших вопросов позволил войти.
Слишком уж легко получилось. Криспин оглянулся, но стражник остался на месте. Дворец казался пугающе тихим — ни обычного шума веселья и разговоров, ни грубого хохота и пьяного бахвальства. Такое впечатление, что все расползлись по своим углам в ожидании надвигающейся бури.
— А здесь тихо, — заметил Джек.
— Да, и я о том же подумал. Давай-ка займись своим делом, Джек.
— Где мы снова встретимся? «На небесах?»
— Когда все закончится, то аббатство будет, по-моему, самым безопасным местом. Ну, ступай.
Джек неуверенно кивнул, и Криспин остановил мальчика, тронув за руку.
— Удачи, Джек.
— Да благословит вас Господь, сэр.
Криспин смотрел, как Джек в монашеском одеянии легким шагом идет по проходу и исчезает за углом.
— Итак, будь я французский курьер, который вернул утерянную вещь, куда бы я пошел?
Криспин улыбнулся. К французскому послу, естественно.
Он окинул взглядом проход. Высокопоставленных иностранцев размещали в домах, стоявших вдоль Темзы. Во всяком случае, так было во времена Криспина. Он опустил пониже капюшон, затеняя лицо, и пошел по проходу.
Криспин обернулся, чтобы убедиться, что за ним никто не следит, свернул за угол и едва не врезался в целую компанию. Они говорили по-французски, обозвали его вполголоса ослом, а вслух извинились. Криспин поднял глаза и увидел двух французов-курьеров — Лорана и Готье, а с ними другого мужчину, постарше, в длинном гауне[23], с длинной седой бородой. Французский посол. Он хлопотал над сумкой, висевшей у Лорана на плече.
Рядом стояли два стражника, невозмутимые лица которых почти скрывались под шлемами с койфами[24].
Мужчина, которого Криспин принял за французского посла, повернулся к Криспину и сказал по- французски:
— Приносим наши извинения, брат. Но кажется, эта встреча — благоприятный для нас поворот колеса фортуны. Нам нужно, чтобы вы благословили одно счастливое событие.
— Конечно, — ответил Криспин, изменив голос.
Однако, не позволив Криспину «благословить» их и пробормотать что-нибудь по-латыни, посол сказал:
— Идемте. Нас ждет король.
Компания двинулась вперед, но Криспин замешкался.
Один из стражников обернулся.
— Ну? Идем же, брат.
Криспин посмотрел на удалявшиеся спины курьеров, посла и стражи и поднял глаза к небесам.
Путь этот был знаком Криспину — они направлялись в большой зал. «Ричард будет там, и я, без сомнения, попаду из огня да в полымя. Надеюсь, не слишком перепачкаю кровью рясу, которой снабдил меня аббат Николас».
Когда они дошли до арочного входа, Криспин по звукам голосов понял, что в большом зале присутствует далеко не один Ричард. Там собрались множество придворных, включая ближайших советников юного монарха, королеву и Ланкастера. Среди прохаживающихся по залу рыцарей и придворных стоял шериф, у ног его красовался реликварий. По хмурому виду Уинкома Криспин понял, что шериф ничуть не рад. В любом случае церемония докажет, что Криспин его не обманул. По крайней мере пока.
Криспин осмотрелся вокруг, ища Майлза. Неудивительно, что его нигде не было видно.
Посол со свитой приблизился к королю, который стоял на возвышении. Толпа смолкла.
— Ваше всемилостивейшее величество, — отвесив замысловатый поклон, начал посол. — Наконец-то мы вновь обрели священную реликвию. Мой суверен, милостивый король Карл Французский, поручил мне передать вам этот святой Венец на хранение.
Посол повернулся к сумке, висевшей на плече у Лорана. Медленно и, по мнению Криспина, с большой долей театральности он извлек Терновый венец и высоко поднял его, словно архиепископ в день коронации.
Затем он посмотрел на Криспина.
«Мой черед». Ступая медленно и осторожно — как должны, в его представлении, ходить монахи, — Криспин приблизился и встал между послом и королем. Не поднимая головы, он посмотрел из-под капюшона на Ричарда, поднял руку и начертал над Венном знак креста. Все присутствующие перекрестились. Едва слышно Криспин проговорил нараспев:
— Putresco in inferni, о taeter rex[25].
Ричард его не услышал, но посол искоса посмотрел на Криспина, и во взгляде его промелькнула неуверенность.
Криспин наклонил голову и снова изобразил знак креста.
— In nomini Patri, et Filio, et Spiritu Sancte[26]. Аминь.
На лице Ричарда почти ничего не отразилось, хотя Криспин и весь Лондон знали о его искренней вере. Странно, но сидел он с таким видом, будто предпочел бы оказаться в любом другом месте, только не здесь. Криспин предположил, что два покушения на его жизнь сделали свое дело. Неудивительно, что церемония совершается в спешке и в стенах дворца.
Ричард послушно протянул руки, принимая Венец, поклонился французскому послу, который поклонился в ответ. Затем король передал реликвию пажу, который принял ее, подставив бархатную подушку.
Дело сделано, Венец благополучно вручен Ричарду. Но только когда Венец вернется во Францию, все в Англии смогут вздохнуть спокойно.
Придворные обоего пола выступили вперед, приветствуя короля. Со всех сторон поспешили слуги, предлагая вино, чтобы отпраздновать такое событие. Криспин воспользовался моментом, чтобы раствориться в толпе, и стал отступать, в особенности сторонясь Уинкома. Сыщик решил наведаться на кухню, где надеялся вернуть свой плащ. Он шел к выходу, кланяясь всем, кто случайно бросал взгляд в его сторону, хотя мало кто обращал на него внимание. О нем забыли, как он и хотел.
Проход к кухне находился в противоположном от тронного возвышения конце зала, поэтому предстояло преодолеть довольно большое пространство. Но Криспину удалось ретироваться, почти не помешав сновавшим туда-сюда слугам, и оказаться у арочного прохода в кухню.
