который жил в этом доме.
— Может, Лэвери тогда здесь и не жил? — спросил я.
— А сколько времени он здесь живет? — спросил он в ответ.
— Не знаю.
— Гм, это было примерно года полтора назад, — сказал он задумчиво. — Газеты в Лос-Анджелесе писали об этом?
— Может и писали, знаете, под рубрикой «Новости из провинции», — ответил я, лишь бы что-нибудь сказать.
Он почесал за ухом и прислушался. На лестнице раздались шаги. Энди снова принял безразличный вид, отодвинулся от меня и сел прямо.
Капитан Уэббер поспешил к телефону, набрал номер и что-то сказал.
Потом, отставив трубку в сторону, он посмотрел через плечо.
— Кто на этой неделе дежурный следственный судья, Эл?
— Эд Гарленд, — ответил высокий лейтенант.
— Позвоните Эду Гарленду, — сказал Уэббер в трубку, — пусть сразу приезжает. И фотографа с собой привезет.
Он отодвинул телефон и резко спросил:
— Кто дотрагивался до револьвера?
Я ответил:
— Я.
Он подошел и встал передо мной, покачиваясь с носков на каблуки и выставив вперед свой острый подбородок. Револьвер он аккуратно держал в руке, завернув рукоятку в носовой платок.
— Вам неизвестно, что на месте преступления нельзя дотрагиваться до найденного оружия?
— Конечно, известно, — сказал я. — Только, когда я до него дотронулся, я еще не знал, что совершено преступление. И не знал, что из него стреляли. Он лежал на лестнице, и я подумал, что его кто-то выронил.
— Звучит весьма правдоподобно, — сказал Уэббер с горечью. — Вам в вашей профессии, как видно, часто приходится иметь дело с такими вещами?
— Простите, с какими вещами?
Он посмотрел на меня и ничего не ответил. Я сказал:
— Хотите, я вам расскажу, как было дело?
Он набросился на меня, как боевой петух.
— А может быть, вы будете только отвечать на мои вопросы?
На это мне было нечего возразить. Уэббер резко повернулся на каблуках и сказал обоим полицейским в форме:
— Вы, ребята, отправляйтесь к своей машине и пришлите мне санитарную карету.
Они поприветствовали и вышли. Дверь закрывалась с трудом, и они выместили на ней свое недовольство. Уэббер дождался, пока они уехали, потом снова обратил ко мне свой мрачный взгляд.
— Покажите ваши документы.
Я протянул ему бумажник, и он ознакомился с его содержимым. Дегамо сидел в кресле, скрестив ноги и уставившись в потолок. Он вытащил из кармана спичку и принялся ее жевать. Уэббер возвратил мне бумажник, и я его спрятал.
— От людей вашей профессии вечно одни неприятности, — сказал он.
— Не обязательно.
Его голос сделался резче. Впрочем, он и раньше говорил достаточно отчетливо.
— Я говорю, вы доставляете нам неприятности, значит, этим хочу сказать, что вы доставляете много неприятностей, понятно? Но позвольте довести до вашего сведения: в Бэй-Сити вы больше не будете никому доставлять неприятностей.
Я ничего не ответил. Он потряс указательным пальцем у меня перед носом.
— Вы приезжаете из большого города, — сказал он, — и думаете, что вы очень ловки, воображаете себя большими умниками. Не беспокойтесь! Мы с вами справимся. У нас маленький город, но мы начеку и держимся заодно. У нас здесь нет политических междоусобиц. Мы не ходим кривыми дорожками, и мы работаем быстро. Насчет нас вы можете не беспокоиться, мистер.
— Я и не беспокоюсь, — сказал я. — Из-за чего мне беспокоиться? Я лишь пытаюсь вполне приличным способом заработать немного долларов.
— Попрошу вас обойтись без вызывающего тона, — вспылил он. — Я этого не люблю.
Дегамо перестал рассматривать потолок, согнул указательный палец и начал изучать ноготь. Потом он сказал тяжелым скучным голосом:
— Послушайте, шеф. Этого парня, внизу, зовут Лэвери. Он мертв. Я его немного знал. Он был бабник.
— При чем здесь это? — пролаял Уэббер, не отводя от меня глаз.
— Все указывает на женщину. Вы же знаете, какого рода делами занимаются эти частные ищейки. Бракоразводными делами. Может быть, он нам окажется полезным, если вы его не будете запугивать.
— Если бы я его собирался запугивать, — заявил Уэббер, — то я бы уже видел результат! Что-то я не вижу ни малейших признаков.
Он подошел к окну и поднял жалюзи. Слепящее солнце ворвалось в комнату, неожиданное после долгих сумерек. Он вернулся, снова побалансировал на каблуках, показал на меня твердым тонким пальцем и сказал:
— Говорите.
— Я работаю для одного бизнесмена из Лос-Анджелеса, который пытается избежать скандала. Поэтому он меня и нанял. Месяц назад от него ушла жена, и, судя по полученной от нее телеграмме, она сбежала с этим Лэвери. Но несколько дней назад мой клиент встретил Лэвери в городе, и тот все начисто отрицал. Клиент, во всяком случае, настолько ему поверил, что стал волноваться. Судя по всему, эта дама довольно легкомысленна. Она могла попасть в плохую компанию и ввязаться в какие-нибудь неприятности. Я приехал, чтобы расспросить Лэвери, но он и в разговоре со мной все отрицал.
Сначала я ему более или менее поверил, но позднее я получил подтверждение, что в тот день, когда она уехала из своего летнего дома в горах, его видели вместе с нею в одном отеле в Сан-Бернардино. С этими сведениями в кармане я вернулся сюда, чтобы поговорить с Лэвери. На мой звонок никто не ответил, дверь была приоткрыта, так что я вошел, осмотрелся, нашел револьвер и стал обыскивать дом. И нашел его труп. Точно в таком положении, как вы его видите.
— Вы не имели никакого права обыскивать дом, — сказал Уэббер холодно.
— Конечно, нет, — признал я. — Но я был не в силах отказаться от такого шанса.
— Фамилия вашего клиента?
— Кингсли. — Я назвал адрес. — Он директор фирмы косметических товаров. Компания «Гиллерлейн».
Уэббер посмотрел на Дегамо. Тот что-то небрежно нацарапал на обороте старого конверта. Уэббер снова повернулся ко мне:
— Что еще?
— Я съездил в летний дом, где должна была находиться эта дама. Это у озера Маленького фавна вблизи от Пума Пойнт, в сорока шести милях от Сан-Бернардино.
Я посмотрел на Дегамо. Он писал медленно. Его рука на секунду замерла и неподвижно повисла в воздухе, потом он снова принялся записывать. Я продолжал:
— Примерно с месяц назад жена сторожа принадлежащего мистеру Кингсли дома поссорилась со своим мужем и ушла от него, — по крайней мере, все так думали. Вчера ее нашли утонувшей в озере.
Уэббер закрыл глаза, продолжая покачиваться на каблуках. Почти ласково он спросил:
— Зачем вы мне это рассказываете? Хотите дать мне понять, что здесь существует какая-то связь?
— Связь существует во времени. И Лэвери тоже бывал там. Другой связи я не вижу, но посчитал, что следует сообщить вам об этом.
