хулят князя Игоря, что уронил богатство, на дно Каялы — реки половецкой русского золота щедро насыпал. Тогда князь Игорь пересел из седла золотого в седло рабское, унынье охватило забралы городов, а веселье поникло. '''''''''''''''' А Святослав увидел тяжкий сон в Киеве на горах. 'В ночь с вечера обряжали меня, — молвит, — в черный саван, положили на ложе тисовом, черпали мне синее вино, с горем смешанное; сыпали мне пустыми колчанами поганых пришлецов окатный жемчуг на грудь, и нежили меня. Уже зияли доски без князька в моем терему златоверхом. Всю ночь с заката седые вороны граяли у Плесеньска, на околице шумел лес Кияни, и понеслись они к синему морю'. И молвили бояре князю: 'Уже, княже, горе ум пленило, ибо два ясных сокола слетели с отчего златого престола поискать град Тьмутаракань или шлемом Дону зачерпнуть. Уже соколикам крылья подрезали погаными саблями, да и сами они запутались в силках железных'. ''''''''''''''''' Темно сделалось в третий день: два солнца померкли, багряные лучи их погасли, и с ними два молодых месяца — Олег и Святослав — тьмою заволоклись и в море упали, на радость и на великое буйство половцам. На Каяле-реке тьма свет покрыла — по Русской земле простерлись половцы, как рыси хищные. Уже позор заслонил славу, уже грянула нужда на волю. Плачет Див над землею русской. Уже готские красные девы распелись на берегу синего моря: русским золотом позванивая, воспевают время Бусово, лелеют месть за Шарокана. А мы уже, дружина, жаждем веселья! Тогда великий Святослав изронил златое слово, со слезами смешанное, и молвит: 'Сыновья мои, Игорь и Всеволод! Рано начали Пололвецкую землю мечами терзать, а себе славы искать. Но нечестно одолели, нечестно кровь поганую пролили. Ваши храбрые сердца из жестокого булата скованы и в ярости закалены. Не пощадили вы моей серебряной седины. Я уже не вижу власти сильного, и богатого, и державного со множеством воинов, брата моего Ярослава, с черниговскими боярами, с могучими воеводами, и с татранами, и с шельбирами, и с топчаками, и с ревугами, и с ольберами. Те без щитов, с ножами засапожными кликом полки побеждают, звоня в прадедовскую славу. Но молвите: 'Мужаемся сами, прежнюю славу сами похитим, грядущую славу сами поделим!' А дивно ли мне, братья, старику помолодеть? Когда оперился сокол, высоко он птиц сбивает, не даст гнезда своего в обиду. Но жаль, молодые князья мне не в помощь, худые времена настали. Вот у Римова кричат под саблями половецкими, а Владимир стонет изранен. Горе и печаль сыну Глебову!' '''''''''''''''''' Великий княже Всеволод! Неужели не помыслишь ты примчать издалека
