Петрушей в прошлый раз и сцапали. А за скалой – пустошь. Ей бы только суметь подняться, а дальше – днем с огнем не сыщешь!
Кое-как встала на ноги, поплелась к каменному развалу. В лабиринте всё еще царили сумерки и ночной холод: то там, то здесь на глыбах поблескивал иней. Ева шла, опустив голову, выдыхая белый пар на исцарапанные руки.
Что-то щелкнуло и прокатилось рядом с ее ногами.
Камешек. Маленький темно-серый камешек.
Ева замерла, с трудом сглотнула комок. Повернулась, уже зная, что ей предстоит увидеть. Шагах в десяти за ее спиной стоял высокий человек с лицом, заросшим иссиня-черной бородой по самые глаза. Она видела его в лагере Ипата, этого людоеда все называли капитаном Матвеевым и относились к нему с очевидным почтением.
– Давно иду за тобой, кошка, – проговорил капитан. – Чего ради ты удрала из лагеря, милая?
– Я… я… оставь… – Ева не знала, что сказать. Да и что тут скажешь… Этих животных в человеческом обличье нельзя было чем-то разжалобить или убедить – если ты, конечно, не святой Ипат.
– Идти в пустошь одной… без провизии, без оружия – верная смерть, кошка. Ступай за мной, я отведу тебя в лагерь. Уже залили воду в котел, скоро будет горячее. Пойдем, тебя никто не тронет.
– Не подходи… – простонала Ева, сжимая пальцы. Кулаки получились маленькими, бледными и совсем не страшными.
– А то что? – Капитан сделал шаг вперед. – Ты ведь даже бежать не в силах, кошка. Пойдем, ну? Подобру-поздорову?
Среди камней звякнуло – словно кто-то пересыпал из ладони в ладонь пригоршню медяков. Пахнуло мускусом, и в тот же миг тяжелое, но ловкое тело приземлилось рядом с Евой на четыре конечности. От лица капитана отхлынула кровь, он взмахнул рукой, точно фокусник, и уже в ладони рукоять ножа. На узком и длинном лезвии сверкнул солнечный блик.
– Эй, доктор… – с ленцой проговорил Матвеев. – Кусается ли твоя зверушка?
Ева осторожно оглянулась: рядом с ней замерло, присев на пружинистых лапах, отвратительное существо – из тех, что когда-то управляли рабами-людьми, как овчарки – стадом. Живо вспомнились первые дни пребывания в Ржавом мире: рабочий лагерь над заиленным руслом канала, жизнь под надзором богомерзких созданий. Впрочем, испытания, которые выпали на ее долю в будущем, оказались еще тяжелее…
– Матвеев! Гляжу, ты не устал геройствовать, – прозвучал чей-то вкрадчивый голос. – Ничему, капитан, жизнь тебя не научила.
Баронесса осторожно переместилась на два шага в сторону. Медленно повернулась: на одной из глыб сидел, легкомысленно свесив ноги, незнакомый ей мужчина. Как он выглядит и во что одет, Ева в тот миг не поняла. Главное – незнакомец был вооружен и держал капитана на мушке. Главное, что людоеду стало не до нее.
– А ты всё поучаешь, доктор! Не надоело еще поучать? Если вздумал палить… помни, что сюда сбегутся все кому ни лень, – предупредил капитан. – Тогда и тебе и зверушке твоей несдобровать.
– Брось! – отозвался незнакомец. – У дружков-то свои заботы, Матвеев. Ипата сбросили?
– Какое твое собачье дело, доктор? – Капитан отставил одну ногу назад и перенес на нее вес тела.
– Теперь никакого. Везде творится одно и то же! – с горечью выпалил доктор. – Матвеев, я дважды – дважды! – отпускал тебя с миром! Имей совесть! Верни должок!
– А я не держу на тебя зла, доктор, – капитан пожал плечами. – Проваливай к чертям и зверушку забирай! Мы с тобой никогда не были врагами, и нечего нам делить!
– Молодчага! Тогда стяни ремень и отдай его этой сударыне… Кстати, чего-то я ее не признаю. Досталась вам недавно?
– Почему же досталась? Она у нас гурманка – готовит печенку юноши под пьяной ягодой так, что котел языками вылизываем.
Ева задохнулась от возмущения.
– Не верьте ему, сударь! – закричала она. – Клянусь богом, я не людоедка! Я честная девушка! Меня сюда насильно привели!
– Тише! Тише!! – в два голоса потребовали мужчины.
Доктор продолжил:
– Пусть сударыня свяжет тебе ручки и ножки, Матвеев, а Шершень затянет узлы, чтоб ты не сразу развязался, а чуток помучался…
Капитан метнул в доктора нож. Сделал это без лишних телодвижений, без замаха, с выражением любезного внимания на лице. «Зверушка» прыгнула вперед и на лету отбила лезвие лапой. Между камнями зазвенела сталь. Матвеев оскалился, присел на полусогнутых ногах, расставил в стороны руки, как заправский борец. «Зверушка» кинулась ему навстречу.
– Шершень! – Доктор спрыгнул с камня, но было уже поздно: «зверушка» сбила капитана с ног и в два счета переломила ему спину.
– Вот дьявол! Дьявол!! – выругался доктор. – Ну ладно, – он глубоко вдохнул, остывая. – Один черт разговор не клеился…
«Зверушка» отпихнула тело Матвеева, подбежала к Еве. С интересом обнюхала сапоги баронессы и подол платья.
– Кричать не станете? – строго спросил Еву доктор.
Ева, не отрывая перепуганных глаз от «зверушки», помотала головой.
– Оставь сударыню, лобастый! Она и без твоего участия едва дышит! – Доктор оглядел баронессу с головы до ног, затем поинтересовался: – Пойдете с нами или намерены вернуться в лагерь?
– Бог с вами… сударь!.. – проговорила баронесса, запинаясь. – Живой… я… в лагерь… не вернусь!..
– Ладно, сударыня! Но учтите – уходить придется резво. Людоеды обычно туги на ум, однако жертву свою за просто так не отпустят. Как мне к вам обращаться?
– Ева.
– А по батюшке?
– Генриховна. Да зовите просто – Ева. А… вы не едите людей?
– Нет, сударыня, – с ноткой обиды ответил доктор. – Мое имя – Павел Тимофеевич Рудин, я – врач и немного литератор. Поверьте, я не ем людей.
Ева поняла только сейчас, что у доктора лицо добросердечного и простодушного человека. Совсем не красивое и не аристократичное, но отчего-то внушающее расположение. Ева подумала, что этому человеку, наверное, пациенты могли доверить любые секреты… А потом словно молния сверкнула у нее перед глазами.
– Павел Рудин! – воскликнула она.
– Тише, Ева! Умоляю! Что вы хотели сказать?
– …это ведь вы написали «Капитан Энчантикс»? О поисках Гипербореи в Северном Ледовитом океане? Я читала эту повесть в февральском выпуске «Нивы» за 1900 год!
– Ага-ага, надо думать… отменно… – невпопад пробормотал доктор, пропустив слова Евы мимо ушей. Он снял с головы котелок, протер лысину клетчатым платком. Затем стащил с себя пальто и предложил его Еве. – Прошу вас, наденьте! Там, куда мы направляемся, дуют ледяные ветры.
Пальто было добротным, шерстяным, и пахло оно теплом и кухней. Ева первым делом закуталась, а потом все-таки спросила:
– А как же вы, Павел Тимофеевич?
Доктор подошел к телу капитана. Преодолел сиюминутные сомнения и решительно вытряхнул мертвеца из тужурки.
– Это тоже можно назвать каннибализмом, – пробормотал Рудин, – но, по здешним меркам, весьма умеренным.
Тужурка пришлась доктору впору. Легко, словно сухое полено, он поднял покойника на руки да зашвырнул его за ближайшую глыбу. Ева поняла, что под обликом рохли скрывается человек, обладающий недюжинной силой и твердым характером.
