— Тебе не нужны никакие ухищрения, — тихо говорила она. — Ты красива естественностью и свежестью. Юность — вот твое главное украшение.
Она распустила волосы, окутав плечи, словно серебристым плащом:
— Вот так. Подойди к зеркалу, посмотри, как ты хороша.
Даша послушно подошла. Смотрела и не узнавала: зеркало отразило хорошенькую… нет, красивую девушку. У нее были правильные, тонкие черты лица. Платье красиво облегало стройную фигуру, а его белизна выгодно подчеркивала нежный румянец щек и яркость губ. И глаза у Даши были не просто серые, а цвета дымчатого топаза — блестящие, загадочные, опушенные темными длинными ресницами. И волосы не русые, а пепельные, серебрящиеся на свету. Наверное, впервые в жизни Даша понравилась себе, поверила в свою красоту, поняла, что увидел в ней Денис.
— Пойдем, нас уже ждут, — сказала Анастасия Станиславовна, направляясь к двери.
Покинув комнату, они прошли длинным коридором к лестнице. Даша ощутила, как затрепетало сердце: внизу ее ждал Денис. Все еще бледный, он тем не менее выглядел вполне бодрым и здоровым. Строгий серый костюм и светлая рубашка делали его старше и еще красивее. Денис смотрел на Дашу восхищенным взглядом.
Даша сделала шаг по ступеням. Сколько таких сцен она видела в мультфильмах и кино! Они всегда были завершающими, эти сцены — неотъемлемый элемент хеппи-энда. Многочисленные Золушки, Белоснежки и принцессы, прекрасные и счастливые, шагали по широким дворцовым лестницам навстречу замершим от восхищения прекрасным принцам, которых обрели после долгих лишений и борьбы за любовь.
И вот теперь она сама, в белом платье, спускалась по мраморным ступеням, а внизу, в просторном бальном зале, освещенном золотыми огнями, ее ждал самый красивый, самый лучший юноша в мире. Ее принц. И Даше отчаянно хотелось верить, что это и есть хеппи-энд их страшной сказки. И что дальше будет как в обязательной присказке. Главное, чтобы перед неизбежным «умерли в один день» было заветное «жили долго и счастливо».
Денис галантно протянул руку, как бы помогая Даше преодолеть последние несколько ступеней, а на самом деле — чтобы просто лишний раз коснуться ее. Анастасия немного помедлила, остановилась посредине лестницы, позволяя влюбленным побыть наедине хотя бы несколько секунд.
— Ты такая красивая! А в этом белом платье… как невеста, — шепнул Денис, и блеск его глаз подтвердил: правда.
Девушка зарделась, но не опустила взгляда. Они молча смотрели друг другу в глаза, мечтая о поцелуе. Больше всего на свете им хотелось бы остаться вдвоем, но голос Анастасии нарушил их уединение:
— Завтрак накрыт в убежище. Там безопаснее.
— Безопаснее?..
Даша вспомнила странную зарницу в темноте, которую она сначала приняла за рассвет. И тут же услышала — или ей показалось, что услышала, — отдаленный гул.
— Что случилось?
— Ничего, о чем тебе стоило бы волноваться, — твердо ответила Анастасия. — Пойдемте, невежливо заставлять старших ждать.
— Не бойся, — шепнул Денис, нежно сжав ее ладонь, — я с тобой.
От этих нехитрых слов поднявшийся было в душе страх отхлынул. Даша сразу же успокоилась и решила не думать о плохом. Она пережила нападение вампиров, переживет и все остальное.
Они пересекли зал и остановились под балконом, который поддерживали четыре витые колонны. «Наверное, в старину на таких сидел оркестр», — подумала Даша. Внизу располагалась большая ниша, в которой стояла мраморная статуя. Анастасия обошла ее, что-то нажала, и задрапированная золотистым шелком стена отъехала, открывая лестницу вниз.
Женщина вошла первой, щелкнула выключателем, и лестницу залил нежный свет висевших по обе стороны светильников. Вопреки ожиданиям Даши, убежище не было ни темным, ни мрачным. Ни по роскоши, ни по ухоженности, ни даже по величине помещений и высоте потолков оно ничуть не уступало дому. Правда, здесь не было окон, но отсутствие дневного света компенсировалось множеством электрических ламп.
Анастасия привела молодых людей в просторную комнату, в центре которой стоял нарядно сервированный стол. Кружевная скатерть спорила белизною с посудой из тонкого фарфора и крахмальными салфетками, застыли в айсбергах стеклянных ваз букеты хрупких нарциссов и восковых калл, и лишь вино рубинами на снегу искрилось в гранях хрустальных бокалов.
Люди, собравшиеся здесь, в ожидании приглашения к завтраку прохаживались по комнате, разглядывая висящие на стенах картины.
— Дашенька! — обрадовался Рэм Петрович. — Наконец-то! Вы прелестны, моя милая. Идите же сюда, я вас представлю…
Анастасия Станиславовна с Денисом куда-то вышли, а профессор подхватил девушку под руку, повел к людям, которые с интересом наблюдали за их приближением. Даша тут же ощутила неловкость и порадовалась, что родственников не так уж и много. Она насчитала всего четверых.
— Это Тамара, моя племянница, — произнес Рэм Петрович, указывая на красивую, хоть и немного слишком пышную рыжеволосую молодую женщину.
— Приятно, — белозубо улыбнулась та. — А вроде бы мы знакомы.
Даша едва сдержала изумленное восклицание: перед нею стояла Томочка, странная лаборантка с кафедры. Но как же разительно она переменилась! Беспорядок на голове сменился стильной прической, а вместо серых тряпок, делавших Тамару толстой и неуклюжей, на ней было алое платье, красиво облегавшее женственные формы.
— Антон, кузен Анастасии…
Худощавый мужчина лет тридцати вежливо поклонился, не отводя от девушки острого взгляда голубых глаз.
— Евгений, мой младший брат…
Высокий черноволосый красавец, подтянутый и обладающий особой, свойственной только военным, осанкой, щелкнул каблуками и поцеловал Даше руку.
— Ну а с моим племянником Мишей ты уже знакома, — сказал Рэм Петрович.
Парень, помогавший Денису выйти из машины, весело подмигнул Даше.
— Вот и вся наша семья, — проговорил профессор. — Осталось только дождаться деда, и можно начинать завтрак.
Даше не терпелось поговорить с Рэмом Петровичем, задать ему множество вопросов. Но сейчас беседовать было бы просто невозможно. Поняв ее беспокойство, профессор произнес извиняющимся тоном:
— Придется повременить, Дашенька. Ты скоро все узнаешь и поймешь…
Все родственники, доброжелательно улыбаясь, разглядывали девушку. Даше было ужасно неудобно, она чувствовала себя то ли невестой на смотринах, то ли товаром на прилавке. Чтобы хоть как-то успокоиться, она отвернулась, наплевав на вежливость, и принялась рассматривать полотна на стене.
— Ах да, вы ведь любите живопись, Дашенька! — воскликнул Рэм Петрович. — Здесь есть что посмотреть. Как вам вон тот набросок? Он принадлежит руке Лотто.
Но девушка не отвечала, замерев перед одним из полотен. Красивый полуобнаженный юноша сидел на камне у поросшей деревьями мрачной скалы. Прекрасное смуглое лицо его было спокойным и невозмутимым, капризные губы слегка улыбались. В левой руке юноша держал посох, правой указывал на что-то, видимое только ему одному.
— У вас хороший вкус, Даша, — рассмеялся Рэм Петрович, проследив за взглядом девушки. — Это, пожалуй, самая ценная картина из всей коллекции. «Вакх» Леонардо да Винчи. Подлинник.
Не в силах отвести глаз от лица на картине — такого знакомого, такого любимого — лица Дениса, девушка пролепетала онемевшими вдруг губами:
— Не может быть. Подлинник хранится в Лувре, и Вакх на нем другой…
— Совершенно верно, — проговорил сзади дребезжащий, задыхающийся старческий голос. — Мастер
