Паоло делла Торре. Вторым стал непобедимый Арнольд. Луиджи просто бредил перекачанным актером. Ежедневно пересматривал фильмы с его участием, особенно трепетно относился к «Терминатору»: выучил его наизусть. Потом начал подражать кумиру: куртка «как у Шварца», очки «как у Шварца», мотоцикл «как у Шварца»… Он хотел даже сделать себе в клинике Руджеро лицо «как у Шварца», но граф запретил. Сказал, человек с такой физиономией будет слишком приметен. Но обещал разрешить спустя полсотни лет, когда Шварценеггер умрет и люди забудут, как он выглядел. «Зачем ему умирать?! — взвыл гигант. — Давайте обратим его! Он великий артист!»
Луиджи в роли фаната, с его трепетностью и чуть ли не влюбленностью бесконечно забавлял Паоло. Способность увлекаться была очень редкой среди стриксов и одновременно необходимой для них. Она давала смысл жизни, а значит, защищала от горячки, гарантировала сохранность разума. Это светлое чувство ничуть не мешало здоровяку отлично выполнять свои обязанности. Поэтому, когда Луиджи особенно успешно разделался с одной надоедливой враждебной группировкой, Паоло в качестве поощрения отправил его в Голливуд и организовал встречу с «великим Шварцем» — его связей хватало на многое.
Вернулся Луиджи вдохновленный и счастливый. Шварценеггер оказался человеком спокойным, добродушным, с отличным чувством юмора. Правда, от обращения он отказался, пояснив: «Я люблю свою великую родину. С моей стороны непатриотично будет принять бессмертие от гражданина страны — потенциального противника Америки»…
— Вот! — Гигант достал из шкафа и с гордостью продемонстрировал шестиствольное чудище. — Миниган «Экс Эм», сто тридцать четвертый!
— Что это? — спросил Паоло, с интересом рассматривая огромное неповоротливое оружие.
— Ну как же, мой господин! Неужто не узнаешь? — обиделся гигант, с легкостью перебрасывая пулемет из руки в руку. — Ведь из такого стрелял Шварц во втором «Терминаторе»!
— Да-да, припоминаю! — поспешил согласиться Паоло, желая избежать долгой лекции о гениальном Арнольде.
— Так вот! — просиял охранник. — Все же Шварц — он необыкновенный. Миниган весит девятнадцать кило, да боекомплект двадцать пять, да еще привод. А знаете, какая отдача? Сто десять!
— Да-да… — кивал граф.
— Обычный смертный не удержит даже такое оружие, а он с рук стрелял! — подытожил Луиджи. — Четыре тыщи выстрелов в минуту! Великий человек…
— Есть еще какие-нибудь новинки? — улыбнулся Паоло.
— Конечно! Вот! — Здоровяк отпер еще один шкаф, вынул ружье, протянул графу. — В «Холланд-и- Холланд» заказал. Под шестисотый нитроэкспресс. — Он умолк, ожидая восторга.
— Отлично, — одобрил Паоло.
— Вы не понимаете, мой господин, — огорчился охранник. — Их больше не делают! Только для меня. В двести тысяч фунтов штуцер мне обошелся! Эх…
— Я рад за тебя, друг мой, — примирительно проговорил Паоло.
Луиджи открыл было рот, чтобы разъяснить, чем так ценно его приобретение. Но тут на его поясе заверещал телефон, избавив графа от длинной лекции.
— Джьякопо с Руджеро идут, — послушав, сообщил охранник. — Пойдемте и мы, мой господин.
Руджеро, в последние годы носивший претенциозное имя Рэм, и Джьякопо, в миру звавшийся Михаилом, нечасто навещали старого товарища. Руджеро был слишком занят в клинике, а в последнее время еще подумывал о карьере чиновника. Джьякопо же так погрузился в занятия наукой и черной магией, что выманить его из лаборатории было почти невозможно. Тем радостнее Луиджи встречал дорогих гостей. В комнате, служившей ему жильем, обстановка была спартанской — стол, стул да тюфяк в углу. Но для друзей, ценивших изящество обстановки и уют, охранник постарался: каменные стены были задрапированы зеленым бархатом, посередине зала стояли мягкие удобные кресла. Усадив в них гостей, Луиджи спросил:
— А сеньора Лукреция-то будет?
— Увы, — развел руками Паоло. — Занята, готовится к очередному мероприятию.
Все понимающе покивали. Графиня, недавно превратившаяся в светлокожую блондинку славянской внешности и взявшая красивое имя Анастасия, увлекалась благотворительностью. Она управляла фондом помощи людям с заболеваниями крови и возглавляла движение по защите пум и дальневосточных леопардов, на которых любили охотиться стриксы клана киан-ши. Балы, аукционы, концерты — графиня развлекалась как могла.
— Что ж, жаль, да делать нечего, — вздохнул Луиджи.
— Ничего, посидим мужской компанией, — улыбнулся граф.
Здоровяк нажал на кнопку, и в зал вошли два дюжих охранника. Каждый вел за руки двух девушек лет семнадцати.
— Угощайтесь, свеженькие, — радушно пригласил гигант.
Оставив дрожащих девушек посреди комнаты, охранники удалились. Луиджи расстарался и оформил угощение безупречно. Девушки были хрупкие, чистенькие, волосы гладко зачесаны и заплетены в косички. Одинаковые белые платья до полу подчеркивали изящество тел и нежный румянец не испорченных косметикой лиц. Их ауры были приятных оттенков, с нежным запахом цветов.
— Девственны? — Паоло удивленно приподнял бровь.
— Конечно, — расплылся в ухмылке Луиджи. — Дорогим гостям все самое лучшее…
Стриксы молчали, ожидая, когда вожак первым выберет жертву.
— Пожалуй, я возьму вот эту. — Граф потянул за руку высокую черноволосую девушку. — Напоминает о родине…
Несчастная затряслась, словно в ознобе, и прикусила губы, стараясь не заплакать. Стоило Паоло взглянуть в ее испуганные карие глаза, как девушка улыбнулась. На хорошеньком личике появилось и застыло, словно маска, выражение удовольствия. Граф усадил ее на колени, погладил тонкую шейку, вдохнул запах резеды. Он не торопился приступать к трапезе — сам вид красиво поданной еды уже доставлял наслаждение.
— Мне блондиночку, — попросил Руджеро.
— И мне, — добавил Джьякопо.
— Пожалуйста. — Луиджи взял белокурых девушек за плечи, подтолкнул к гостям, себе забрал оставшуюся, русоволосую. — Приятного аппетита.
С деликатесами к графскому столу в последние годы проблем не было. Беспризорники, детдомовцы, сотнями сбегавшие от казенной нищеты и побоев, дети, брошенные родителями — их некому было искать, о них некому было заботиться. Государству тоже не было никакого дела до маленьких бродяг. Стриксы подбирали их, обследовали в клинике Руджеро, подлечивали, если нужно. Здоровых использовали в пищу, хронически больных, наследственных наркоманов и алкоголиков содержали в интернате за счет фонда Анастасии — у таких была невкусная кровь. Из самых безнадежных делали «кукол» для одноразовых заданий, остальные, став старше, должны были пополнить армию адептов — при условии, что выживут, конечно. Эти дети, видевшие лишь темную сторону жизни, не знавшие любви и добра, были отличным материалом для изготовления новых стриксов…
— Как дела, Руджеро? — спросил Паоло, откидывая тяжелую черную косу девушке за спину.
— Замечательно, — ответил тот, рассеянно разглядывая тоненькую голубоватую жилку на шее своей жертвы. — Собираюсь заняться продажей донорских органов. Разбирать в клинике, торговать через Китай. Это очень прибыльный бизнес.
— Хорошее дело, — одобрил граф. — Работай, я подстрахую.
Кивнув, Руджеро оскалился и, заурчав, впился в шею белокурой девушки.
— А я собираюсь купить бэтээр, — вдруг сказал Луиди.
Руджеро от неожиданности захлебнулся, раскашлялся и оттолкнул свою жертву. Девушка остановилась в шаге от стрикса, покорно опустив голову и глядя в одну точку. Джьякопо провел по лицу ладонью, скрывая усмешку.
— Бэтээр?! Зачем он тебе нужен? — удивился Паоло.
— На охоту ездить, на рыбалку, — невозмутимо ответил охранник.
Представив себе утонченного графа делла Торре на рыбалке, колдуны зашлись в хохоте.
