обнаженному телу Ялны.
— Ты погиб, молясь Хель, когда пал замок Нидхегга, — заговорил Тирульф. — И Хель за это воскресила тебя в плоти и крови, чтобы на веки вечные сделать одним из своих воинов-рабов. Торг, неужели ты, гордый воин, которого я знал когда-то, превратился в жалкого прислужника Хель?
На какое-то мгновение глаза Торга под насупленными бровями затуманили воспоминания, но он поспешил их прогнать.
— Прошлое не изменить, — глухо проворчал он, — и я не собираюсь становиться предателем, как ты. И ты бы понял почему, если бы увидел то, что видел в Нифльхейме я, и так же хорошо узнал Локита, как знаю его я. Не сомневаюсь, что он замышляет проделать с тобой и с твоей бабой массу занятных вещей. — Он присел на корточки рядом с Ялной. — Могу поспорить, что женщине повезет особенно. — Похлопывая ее по бедру, как лошадь по крупу, Торг ухмыльнулся. — С удовольствием понаблюдаю за потехой, да и другие тоже не откажутся на это поглазеть.
Торг насмешливо смотрел, как рвутся Тирульф с Ялной, стараясь избавиться от оков. Хлопнув напоследок по бедру Ялну, он поднялся.
— Идем со мной, Свен, — сказал Торг одному из воинов. — А ты, Дакк, разведи в очаге огонь, — велел он другому. — Локиту они нужны живыми, а не замерзшими, как ледышки.
Он пнул Ялну, переворачивая ее на живот, потом то же самое проделал с Тирульфом и бросил взгляд на четырех других пленников. По их движениям и стонам было ясно, что скоро очнутся и они.
— Когда разведешь огонь, Дакк, запри дверь снаружи и оставайся их сторожить.
Подмигнув Ялне и наградив насмешливым взглядом Тирульфа, Торг жестом велел Свену выходить и вслед за ним сам покинул хижину. Руки его не покидало тепло живого тела Ялны. Ему потребовалась вся его сила, чтобы подчиниться приказу Локита и оставить женщину в покое.
— Надо проверить, как там другие пленники, — сказал он Свену. — У нас есть время присмотреться к ним получше, как ты считаешь? Ведь все наши погибшие преданы земле.
— Точно, — согласился Свен. — Особенно к женщинам, — добавил он с хитрой усмешкой, быстро шагая рядом с Торгом.
Тем временем Дакк закончил возиться с очагом и, окинув жадным взглядом Ялну с Вельгерт, с большой неохотой вышел из хижины и встал у двери.
Как только за Дакком закрылась дверь, Тирульф перевернулся на бок, Ялна последовала его примеру, и они оказались лицом друг к другу. За Тирульфом лежала Вельгерт, затем Торфинн, Тора и Ингвар.
Сердце Ялны бешено колотилось. Она отчаянно боролась с подступающим к ней приступом панического страха. После того как Песнь Крови сокрушила Нидхегга и освободила ее вместе с другими рабами, Ялна овладела искусством воина, выполняя данную себе когда-то клятву никогда больше не попадать в рабство и не чувствовать тяжести кандалов. Но иногда она просыпалась среди ночи, и ей чудилось, что она снова в цепях, беспомощная, в ожидании новых мучений в подземных казематах Ностранда, И теперь, к ее ужасу, часть ночных кошмаров стала явью. Она заставляла себя глубоко дышать, не желая поддаваться страху.
Тирульф заглянул в затравленные темные глаза Ялны и понял ее смятение.
— Мы что-нибудь придумаем, — постарался он ее ободрить. — Выход из положения есть всегда, и мы найдем его.
— Лук Скади! — поклялась Вельгерт, очнувшись и дергая цепи.
Торфинн застонал от сильной боли, от которой стучало в висках. Он пришел в себя и тоже с проклятием рванул оковы.
Чуть позже очнулась ото сна Тора, а вслед за ней и Ингвар. Еще немного лет, и Торе предстояло перешагнуть порог юности. Она была немногим старше брата. Когда все четверо томились в неволе в замке Тёкк, Ингвар большей частью плакал от страха, но с тех пор повзрослел и решил вести себя так, как, ему казалось, следует держаться мужчине.
— Кровь Тора, — храбро проговорил он, убеждая себя, что справится со страхом или постарается, по крайней мере, его не показывать.
А вот Торе страх был неведом. И в этом также не было ничего хорошего. Она как-то даже пыталась сразиться со всадником Смерти деревянным мечом, которым пользовались, учась искусству ведения боя. Но она долго приучала себя к сдержанности, запрещая поддаваться порыву, и постепенно стала более осмотрительной. Очнувшись, она тоже дернулась в цепях, но промолчала и огляделась. Увидев, что и другие также закованы, она пряча вздох, поклялась луком Скади, как до этого ее мать.
— Кто-нибудь может мне объяснить, что произошло? Я ничего не понимаю, — сказал Торфинн, поворачиваясь на бок. — Но и вы, думаю, мало что знаете.
— Я помню только, — начал объяснять Тирульф, — что Гримнир велел нам держать наготове мечи, потому что приближалась опасность. А дальше — провал.
— Перед тем как ты очнулся, сюда приходили трое мужчин, — вступила в разговор Ялна. — Они нас раздели и сковали. Это были воины Хель.
Некоторое время все молчали.
— Песнь Крови снова оказалась права, — заговорила Вельгерт. — Хель на самом деле опять замыслила черные дела. Я никогда в этом особенно не сомневалась, но после гибели Тёкк все же надеялась, что она, возможно, оставит нас в покое.
— Ты считаешь, что Локит вернулся и привел с собой войско, как и предсказывала Гутрун? — предположил Торфинн. — Тогда наше беспамятство — его рук дело. Он использовал против нас свои колдовские чары.
— Вероятно, все так и есть, — ответила Ялна, — потому что один из тех, кто нас сковывал, произносил имя Локита. Тирульф знал одного из них.
— Мы были солдатами Нидхегга, — пояснил Тирульф. — Его зовут Торг Рваное Ухо. Нас не связывала дружба, просто мы знали друг друга. Мы стояли в карауле в ту ночь, когда Ялну бросили в подземную тюрьму. Он тоже ее узнал.
— Он так усердно ощупывал меня, что узнал бы, даже если бы ослеп, — попыталась пошутить Ялна, но не смогла сдержать дрожь, вспомнив Торга.
— Он ответит кровью за то, что посмел прикасаться к тебе, — пообещал Тирульф.
— Да, он этого заслуживает, — зло подтвердила Ялна. — Молюсь Скади, чтобы она дала мне возможность посчитаться с ним.
Ингвар в это время молча вертел свои кандалы.
— Тора, — позвал он, — у тебя запястья почти такие же тонкие, как и мои. Железные браслеты на руках у взрослого держались бы плотно, но на моих руках они болтаются, а на твоих?
Тора повертела руками в оковах.
— Да, мне они тоже велики, но руки из них не освободить, если ты это имел в виду.
— Я могу содрать кожу, но все же хочу попробовать, а вдруг это удастся, — ответил Ингвар. — Я попытаюсь.
— Говорите тише, — зашептала Ялна, взволнованная словами Ингвара. — У дверей они оставили часового.
— Но я не видел, чтобы Торг передавал ему ключи от наших оков, — также шепотом заметил Тирульф. — Наверное, они у него.
— Не будем разбрасываться, — рассудительно проговорила Вельгерт. — Если Ингвару удастся освободить руки, может быть, он найдет в хижине что-либо подходящее, чем можно взломать замки на наших браслетах.
— Возможно, он сможет открыть их кочергой? — предположил Торфинн.
— Ингвар, как там у тебя дела? — В голосе Вельгерт звучала надежда.
— Я стараюсь. — Мальчик поморщился от напряжения. — Сначала все пошло хорошо, а потом кисти застряли и дальше не проходят, — забормотал он с досадой и тут же прибавил: — Но я не сдаюсь.
Они лежали молча, слушая, как кряхтит и шепотом чертыхается Ингвар.
— Будем считать, что Ингвар не отступит и постарается освободить нас, — высказала свое мнение Вельгерт.
— На этот случай надо составить план, — ответил Торфинн.
