— Раны не глубокие, так что кровью он не истечет, — сказала Тора, лежавшая рядом с ним и лучше все видевшая.
— Сынок, принеси кочергу, — попросил Тор-финн, — но ползи потихоньку, чтобы звон цепей не привлек нашего охранника.
Ингвар осторожно перекинул ручные оковы, снятые с рук, через цепь ножных кандалов. И, оставив их на полу, медленно дополз до очага и поднял тяжелую железную кочергу.
— Думаю, что от кочерги нам будет мало проку. Она слишком коротка, чтобы взломать замки кандалов: нет достаточного упора. Кроме того, сомневаюсь, что у парня хватит на это сил.
— Я — сильный, — с вызовом возразил Ингвар.
— Может быть, нам лучше заняться цепями, — предложила Ялна, — если удастся разжать кольца, мы получим достаточную свободу и сможем постоять за себя. Попробуй на мне, Ингвар.
— Сначала я освобожу отца, — ответил мальчик. Он прополз мимо Ялны к Торфинну и принялся за работу.
— Бесполезно, — заключил наконец Торфинн. Как ни бился Ингвар, цепь не поддалась.
— Мои кандалы держатся свободнее, чем у отца, — напомнила Тора. — Иди сюда, братец. Возможно, ты сможешь просунуть в браслеты кочергу или как-нибудь по-другому попробуешь мне помочь. Мои кисти пролезают до половины.
Ингвар попытался осуществить предложение Торы, но тоже неудачно.
— Твои руки должны пройти, — говорил он, откладывая бесполезную кочергу. — Давай я попробую их протолкнуть…
Мальчик принялся осуществлять задуманное. Он крутил, вертел, толкал, тянул, но кисти Торы всего лишь наполовину высвободились из кандалов.
— Только… не… сломай кости, — превозмогая боль, прошептала Тора сквозь крепко сжатые зубы.
Наконец руки ее стали свободны. Она села, потирая запястья. Благодаря помощи Ингвара на ней оказалось меньше кровоточащих ссадин.
— Большое спасибо, — Тора широко улыбнулась. — А теперь дай мне кочергу, и мы попробуем вместе освободить отца.
— Я начну, — заупрямился Ингвар. — А если не получится, попробуешь ты.
— Я старше, и у меня сил побольше, — ответила Тора. — Лучше попытаться мне. Пожалуйста, братик. Не время сейчас спорить.
Ингвар, сердито ворча, передал ей кочергу.
Огонь в очаге почти догорел, а дети упорно старались освободить отца. Остальным ничего другого не оставалось, как ждать и надеяться. Стягивая тело, оковы причиняли им все больше боли. Ялна продолжала бороться с наступающими на нее кошмарами, старавшимися завладеть ею. И вдруг с резким щелчком один железный браслет на руке Торфинна раскрылся.
— Получилось! — садясь, воскликнул он радостным шепотом. — Теперь откройте второй.
— Я… не запомнил точно, что мы делали, — неуверенно произнес Ингвар. — Мы тянули и крутили по-разному.
— Мне кажется, все получилось, когда ты тянул здесь, — показала Тора, — а я провернула кочергу между той штуковиной и этой.
Они попробовали сделать, как предлагала девочка. Сначала у них ничего не получалось, но затем, щелкнув, раскрылся второй браслет. — Теперь освободите мои ноги, — попросил Торфинн.
На этот раз все удалось почти с первой попытки, и уже через несколько мгновений кандалы упали с лодыжек их отца.
Тора протянула ему кочергу, но он покачал головой:
— Сначала снимите оковы со своих ног, а потом освободите остальных. Вы заслужили это право. Я горжусь вами.
— И я тоже, — подтвердила Вельгерт.
— Мы все вами гордимся, — нетерпеливо похвалила детей Ялна. — Только поторопитесь, пожалуйста.
Торфинн подобрался к маленькому окошку рядом с дверью и посмотрел в щелку.
— Тени длинные, — шепотом сообщил он. — Скоро солнце сядет. Вижу много воинов Хель.
— А еще кого? — тоже еле слышно спросила Вельгерт, думая о Песни Крови и Гутрун.
— Больше никого, — ответил Торфинн. — И к нам пока никто не идет, — прибавил он, намечая в уме возможный план действий.
Пока Ингвар занимался со своими кандалами, все сошлись на том, что их единственная надежда — застать врасплох первого, кто войдет в хижину, а потом, захватив оружие и одежду, действовать по обстоятельствам. Но они не могли знать точно, сколько человек к ним войдет и когда. Кто-то, возможно, принесет им на закате еду, а если нет, они решили заманить в хижину своего охранника и напасть на него. Все согласились, что план этот далеко не блестящий, но ведь кроме шутливого предложения, сделанного раньше Тирульфом, ничего другого никто придумать не смог.
Скоро дети взломали все кандалы. Тора передала кочергу отцу, который, как было задумано, должен был встать у двери и захлопнуть «капкан», когда войдет страж. Они надеялись, что он будет именно один. Затем она вместе с Ялной и Тирульфом стала торопливо рыться в сложенных у очага дровах в поисках подходящих дубинок, а тем временем Ингвар с Торфинном следили сквозь щели в ставнях за воинами Хель.
— И почему они не заковали нас одетыми? — поинтересовался Тирульф.
— В отличие от нас с Ялной ты не был рабом, — сухо заметила Вельгерт. — А рабов, перед тем как заковать, обязательно раздевают.
— Особенно если рабов ждут пытки, — гневно прибавила Ялна, вспомнив, что ей пришлось вытерпеть от рук Нидхегга. — Но мы не рабы, и раздеть нас Локит приказал, чтобы нам труднее было убежать в зимнюю стужу, но если этим он стремился унизить нас и сломить нашу волю, то могу сказать, что он просчитался.
Затравленный взгляд Ялны очень тревожил Тирульфа. С таким выражением в глазах она просыпалась, когда в ночных кошмарах ей виделись муки подземелья Нидхегга.
— Вид у меня может и униженный, — снова попытался пошутить он, — но я себя таким не чувствую.
Ялна посмотрела на него сердито. На ее улыбку он не надеялся, но испуг, по крайней мере, из ее глаз пропал.
— На мой взгляд, — продолжал Тирульф, — для нас самая большая опасность в том, что нагота друг друга нас возбудит. И когда появится часовой и придет время драться, нам будет не до часового, и мы можем упустить свой шанс.
На мгновение воцарилось молчание. Вельгерт тихонько фыркнула. Но Ялна продолжала хмуриться и молча бросила ему увесистую дубину. Вооружившись дубинками и Цепями, все, включая Тору, Ингвара, Торфинна, сжимавшего кочергу, запаслись терпением и стали ждать.
С проклятиями осадив лошадь у края обрыва, Локит, не переставая ругаться, наблюдал, как добыча скрылась в глубине пропасти.
Он стал внимательно рассматривать край бездны. Постепенно закругляясь, обрыв смыкался с противоположной стороны, образуя исполинский кратер, не имевший ни входа, ни выхода, за исключением отвесных стен, кольцом охватывавших гигантскую чашу.
«Возможно, это иллюзия, — сказал себе Локит, — особый магический барьер. Не может быть, что пропасть настоящая. Песнь Крови и Ульфбьерн вернулись бы и приняли бой. Они бы не согласились так расстаться с жизнью. Да и не верится мне что-то, что они не заметили обрыва».
Локит смотрел вниз с головокружительной высоты, и ему вдруг припомнились легенды о священном месте, связанном с Фрейей и находившемся, судя по преданиям, где-то в этих горах.
Он принялся искать с помощью магического чутья признаки того, что Песнь Крови и Гутрун остались в живых, какие-нибудь намеки, что их сознание продолжает существовать в мире живых. Ему не удалось
