А потом ты увидел женщину, и это была Биренн.
- Она самая. И наша любовь продолжалась почти полвека... Первая женщина-тайри, которую я увидел. Ну не дурак ли я был? В общем-то, в глубине души мы тогда уже понимали, что я бы влюбился в кого угодно из тайри.
- Биренн красивая. И хорошая. Но наверное, не твоя.
- Ты моя. Ты моя, Нежная, драгоценная. Ты совсем-совсем моя. Я это понял сразу, когда увидел тебя еще на Земле, еще совсем девочкой, лока-тайри. И тогда мне было вот так же страшно смотреть на тебя... как сейчас, в эти пятнадцать лет.
- Ну тогда! Ты сравнил. Тогда мне было намного хуже, чем сейчас, в этой жизни. Эта жизнь еще по земным меркам очень счастливая...
- Да, тогда тебе было хуже. Но тогда ведь нас еще не так много связывало. Ты еще не была настолько родной мне. Я еще так не избаловался жизнью с тобой, и разлука не мучила. Только сострадание, но это обычное. Но вот факт остается фактом -- ты совершенно моя, даже удивительно, как такое могло быть. Я ведь жил столетия и не встречал такую родную душу, и не думал, что такое возможно. А знаешь, забавно говорить с тобой словами...
- Я же говорю, это интересно! Обычным способом пообщаться мы еще успеем. Лучше, расскажи, что изменилось за эти 15 лет... особенно в отношении меня и моей миссии. Может быть, приняты какие-то новые решения?
Он молчал, словно собираясь с мыслями. И Алейн собралась, стала серьезной.
- Что-нибудь изменилось? На Земле?
- Ты еще помнишь анализ ситуации?
- В общих чертах. Там было что-то около 20 вариантов только для Советского Союза.
- Так вот, к сожалению, реализовалась группа вариантов 'Ар-3'. И хотя окончательное решение за тобой, аналитики рекомендуют не спасать Союз.
Алейн помнила приблизительно, что это за группа вариантов. Теперь ей пришло в голову все пережитое за последнее время. Вся эта перестройка... письмо Нины Андреевой.
- Значит, менять что-либо уже поздно, - сказала она, - остается только рушить.
- Да, теперь уже не изменить.
- А жаль. Это был такой интересный проект. И не забывай, что я и в первой жизни была русской, и мне...
- Возможно, лучше было тебе внедриться в США. Или в Латинской Америке. Помнишь, у нас даже была там другая кандидатка на смену тела, только постарше.
- Да, помню. И что теперь?
- Ну вероятно, тебе надо будет поработать буфером, смягчить последствия всей этой их... катастройки. Жаль людей, очень жаль. А вообще ты будешь решать сама. Ты ведь для этого и жила здесь все это время. Ты единственная из нас, кто имеет право решать.
Алейн не могла даже по-настоящему опечалиться из-за этих новостей. Рядом с ней был Дьен. Дьен! Это же просто немыслимо. Да, эгоистично, но ведь это Дьен...
Она вдруг вспомнила свое настроение последнего времени. Никакой политики. Политика просто колом в горле стоит.
По этому своему состоянию она может судить о других. Обычные советские люди, хорошие, нормальные -- те, кто хочет просто спокойно трудиться, творить, растить детей -- все они сейчас испытывают вот такое же отвращение ко всякой политике. Разгорающиеся публичные события кажутся им дешевым балаганом. Никто не относится к этому серьезно.
Серьезно относятся только маргиналы и особые люди, вроде Валика. Вот ему действительно кажется, что он чуть ли не спасает страну от чумы коммунизма. Скорее всего, все искренние перестройщики -- именно такие.
А кто может противостоять всему этому? Такие, как Нина Андреева, уже немолодая преподавательница, кто воспримет таких людей всерьез? Они не являются силой,
