способной остановить локомотив истории -- даже если лягут перед ним на рельсы. Локомотив спокойно переедет их и двинет дальше.
Как же они добились всего этого, мысленно удивилась Алейн. Как довели страну до такого состояния...
- Станешь опять тайри -- вероятно, поймешь.
- Мне потребуется год или несколько лет только на разведку... на то, чтобы понять, что происходит.
- У тебя еще есть немного времени, - произнес Дьен, - по нашим расчетам до решающих событий еще два или три года.
Алейн снова прижалась к нему.
Она смутно помнила, как это -- быть тайри. Безграничные возможности, океан эмоций, чувств, ощущений, стройные сложнейшие логические схемы и цепочки... и всегда, всегда рядом -- другие... например, сам Дьен. Не так, как сейчас -- а гораздо полнее и глубже. Теперь Алейн впервые осознала свою слепоглухоту. Прожить здесь пятнадцать лет и даже не подозревать ничего о том мире...
Впрочем, что-то же она подозревала.
Дьен ласково гладил ее волосы, и Алейн чувствовала его -- как тайри. Ему было светло и печально. Счастливо и больно. И все это -- из-за нее, потому что наконец-то вот она в его руках, наконец они вместе; но впереди еще много-много лет горькой разлуки...
- Хотел бы сказать, что худшее позади, - глухо промолвил он, - да не решаюсь. Часто трудно понять, что хуже. Изоляция плоха. А что ждет тебя дальше? Это слишком тяжелая миссия. Слишком опасная. Так жаль, что я должен довести до конца мой проект...
- Но он не менее важен.
- Я знаю. Но мне надо было быть с тобой. Или вместо тебя.
- Ты слишком меня опекаешь, - тихо сказала она. Дьен вздохнул.
Два или три года, подумала Алейн. Пятнадцать лет в изоляции. Оказаться без памяти в теле маленькой девочки... вести себя так, как естественно для взрослой тайри, и удивляться своему отличию от других. Теперь -- инициация и пара лет... больше не получится, видимо -- ментальной разведки и анализа. Разобраться, что происходит на планете. Попробовать затормозить процесс распада страны. Или наоборот. Смягчить последствия... не допустить самых страшных вариантов.
- Боже всевышний! Ты думаешь, я смогу разобраться за два-три года? - спросила она. Дьен молчал. 'Больше некому', поняла она, 'если не ты, то кто же?' Но он молчал -- просто не хотел этого говорить.
Алейн сменила позу, ноги стали затекать. Матовое окно-экран наверху слепо глядело на нее.
Через двадцать четыре часа будет поздно. Даже если она окажется на свободе -- примерно через сутки Айри отдаст приказ своим боевикам. Пока они ничего не знают, не знают подробностей, у них нет на руках боевого штамма. Сейчас с ними можно договориться. Через сутки будет поздно.
Союз будет меня искать, понимала Алейн. Изоляция тайри -- не шутки. Они уже начали искать. Но это очень и очень сложно, на земле шесть миллиардов человек, я не оставила записи о точной локализации места, куда направляюсь. Иголка в стоге сена. И Марченко -- точнее, тот, кто стоит за ним (о нем подумаем позже, решила Алейн) -- наверняка поставил какую-то защиту и от поиска. И не все методы можно применять. Даже скажем, почти ничего применять нельзя -- из-за обязательной конспирации все открытые методы поиска недопустимы.
Вряд ли им хватит двадцати четырех часов, чтобы меня найти. Скорее всего, это понимает и тот, кто стоит за Марченко, и потому Марченко передал полковнику именно такие инструкции.
Рассчитывать на своих не стоит -- надо выбираться самой.
Прорваться силой не получится. Алейн оценила защиту. Нет, отсюда не выйти -- разве только простым физическим путем, через дверь. Но за дверью -- парни с гранатометами. Шквальный огонь ее силовые щиты не выдержат. Собственный генератор поля защитит тайри от пуль, но не от кумулятивной гранаты, способной пробить полуметровую броню. Направленный взрыв создаёт давление в две тысячи тонн на квадратный сантиметр...
