но еще в его душе жило тоскливое отчаяние, отчаянная надежда, и этим уголком души он считал Алейн почти богиней -- посланцем Бога, ангелом, и готов был почти молиться ей, умолять, на коленях просить... 'загляни в мою душу, не может же быть, чтобы я хотел плохого!'
- Счастья для всех, даром... - тихо сказала Алена. Лисицын резко мотнул головой.
- Нет. Для всех -- не получится. Все разные. И даром не надо. Договоримся. Оплатим, отработаем.
Она опустила глаза. Красивая, невозможно красивая. Даже не во внешности дело, мало ли смазливых девок, просто -- светится изнутри. Не бывает таких.
- Виталий, - сказала она, - ты ведь хороший человек. Действительно хороший. Ты... мужественный. Честный. Ты не думаешь о себе. Не витаешь в облаках, живешь в реальном мире. То, что ты много пережил -- это ведь не случайность. Опыт по случайности не приходит. Ты сам выбрал этот путь. Мог погибнуть десятки раз.
- Не такой уж я хороший, - усмехнулся он. Алейн кивнула.
- Я понимаю, о чем ты. И все-таки это так. Скажи мне, просто скажи -- ради чего все это? Зачем ты всю жизнь провел вот так? Ведь мог бы... ты не просто умный, ты исключительный, и сам это знаешь. Мог бы для себя жить, и у тебя сейчас было бы все. А ты... Для чего ты так жил? Чего ты добивался всю жизнь, и чего хочешь сейчас? Что для тебя дороже всего? Есть ведь у тебя что-то, ради чего не жалко умереть?
Губы Лисицына дрогнули, он чуть пожал плечами. Алейн подбодрила его.
- Знаешь -- у нас так и говорят. Чтобы было то, ради чего стоит жить и за что не жалко умереть. Что это -- для тебя?
- Россия, - хрипло сказал полковник. Черные глаза Алейн внимательно, пронизывающе смотрели ему в лицо. Она помолчала. Потом кивнула.
- Россия. Это красиво, да. Понимаю.
- Это не красиво, - с трудом сказал Лисицын, - это просто... просто вот так.
Алейн покачнулась. А ведь выбраться отсюда, пожалуй, не получится. Разве что убедить его -- но как его убедишь?
У него своя любовь. Своя вера.
- Слушай задачку на этику, - сказала она, - представь, что ты любишь женщину. Очень сильно, больше жизни любишь. Боготворишь просто. Без этой любви твоя жизнь не имеет смысла. И вот ее взяли, например, в заложники, и предложили обменять ее жизнь на... ну скажем, на жизнь взвода твоих подчиненных. Твоя реакция?
- Понимаю, о чем ты, - сказал Лисицын негромко. Алейн кивнула.
- Ты очень умен.
- Тебя интересует все человечество. А я недостаточно широко мыслю.
- У меня свой долг, полковник.
- Если понадобится стереть Россию с лица земли ради процветания человечества...
- Не понадобится. Ни в коем случае. Процветание человечества такой ценой невозможно. Даже более того, если кто-то попытается это сделать...
- Да это уже делают! Ты что -- не понимаешь? - воскликнул Лисицын, - мы же вымираем!
- На Земле много стран, находящихся в еще более отчаянном положении. Это единая система, Виталий. Всю систему надо менять.
- Всю поменять невозможно... вот если каждый будет заботиться о своем...
- Это приведет лишь к войнам и вымиранию менее удачливых народов.
- Почему меня должны интересовать другие народы? - спросил Виталий. Алейн пожала
