какая-то гнусная уголовщина. Вывод из этого один – Званцев где-то поблизости.
Он может сидеть в засаде, например. На дереве. Или в кусте шиповника – чего я ему от всей души пожелала! Или в реке.
Я стала искать другие варианты. Ничего, кроме засады, в голову не лезло. Видимо, я безнадежно отстала от жизни. Методы из романов Конан-Дойла на острове Долес могли дать осечку.
Мало ли что затеял Званцев! Мало ли какие события должны разыграться этой ночью на острове! Чуть не так повернись – и такие коррективы внесешь в происходящее, что все затеи Званцева прахом пойдут.
Благоразумнее всего было не вмешиваться. Ну, соврал Званцев. Я ему тоже, в сущности, соврала – и тогда ночью, и на трамвайчике. Значит, квиты. Разыщу его в понедельник и продемонстрирую зажигалку. Он съездит на остров, побеседует с дядей Вернером, с соседями, и так далее. Далеко хозяин зажигалки не убежит.
А если убежит? Ведь преступнику закон не писан, и каждый лишний час, проведенный им на свободе, чреват всякими пакостами. Именно сейчас, сидя на пне, я осознала эту банальную истину.
Званцев где-то возле музея. Если обходить музей кругами, точнее – по расширяющейся спирали, рано или поздно я наткнусь на него, Или он на меня. Ведь его интересует именно музей? Значит, и лица, шныряющие вокруг музея, тоже.
Через пять минут после принятия этого решения я уже знала, чем буду заниматься в понедельник утром. Жалобу сочинять буду. Вложу в нее всю ядовитую иронию, на какую только способна. Могли бы уж сотрудники музея навести в парке порядок. А то порядочный посетитель вынужден продираться сквозь крапивные джунгли. Эти мелкие собственницы, наверно, только о своих огородах и беспокоятся!
Описывая первый круг, я забрела в заросли шиповника и долго из них выбиралась. А когда выбралась и продолжила свой маршрут, заметила подозрительную тень, которая словно растаяла при моем появлении.
Я забежала за угол музея и выглянула. Нет, мне не померещилось – тень, пригнувшись, совершила перебежку от куста к кусту. За мной следили.
Я предположила самое ужасное – Кузина, обнаружив мое отсутствие в комнате, подняла шум на весь остров. И хозяин зажигалки понял причину моих неуемных расспросов! Правда, было совершенно непонятно, как он вычислил мой маршрут. Но ведь бывают же, черт возьми, и роковые случайности!
Бегать на шпильках не очень удобно, и все же я побежала, стараясь ступать как можно бесшумнее. Остановившись за следующим углом, я услышала шаги. Тот, который следил за мной, тоже бежал.
Это не мог быть Званцев – Званцев узнал бы меня по силуэту. Это не мог быть и какой-нибудь незнакомец. Кому я нужна с этаким пузом! Значит – убийца!
И мне страшно захотелось проснуться в своей комнате и увидеть трещины на высоком потолке, и стрелки будильника, и, потянув носом, восхититься густым запахом кофе, который варит для своего семейства бабка Межабеле…
Мелькнуло в памяти что-то этакое из моего последнего разговора с бабкой, что-то очень важное, но как будто написанное неразборчивым почерком. У меня не было времени предаваться воспоминаниям. Проснуться дома было уже невозможно.
Я завернула за следующий угол и увидела раскидистую липу. Липа вовсю цвела. Она стояла в облаке сладчайшего аромата, который ощущался даже у стен музея. И была она огромна – нижние ветки лежали на земле. Можно было войти в эту липу, как в шатер.
Липа – вот кто спасет меня. Преследователь по инерции будет бегать вокруг музея, как в дореволюционной кинокомедии, а я возьму себя в руки и под прикрытием липы смоюсь от греха подальше.
Добежать до липы я не успела. И встать вплотную к стволу – тоже. Тут появился он.
Он все еще хоронился за кустами. Я видела только голову и плечи. Он огляделся. Волосы вроде были темные – значит, не Виестур. Лысина под луной вроде не блестела.
Тут у меня отшибло всякое соображение – пригибаясь, он тоже побежал к липе.
Я сдернула с ноги босоножку и занесла ее над головой – острым каблуком вперед. Если вмазать каблуком по физиономии… Жутко, но другого выхода у меня нет.
Вбежав в липовый шатер, он выпрямился и занял наблюдательную позицию. Он стоял спиной ко мне, и, будь у меня отвага самостоятельно захватить преступника, я могла оглушить его каблуком по виску. Но я от ужаса затаила дыхание и стояла так целую вечность – пока преступник, переступив с ноги на ногу, не качнулся с амплитудой в пятнадцать градусов.
– Званцев! – изумленно воскликнула я. Он резко повернулся.
– Вы? Так это я за вами гонялся?
– А вы что, не узнали меня?
– Совершенно не узнал.
– Ну, знаете ли! – я даже оскорбилась за свой ни с чем не сравнимый силуэт. Мужчины не очень наблюдательны, но если Званцев скажет, что не заметил моего пуза, я точно дам ему по шее босоножкой.
– А как я мог вас узнать, если из кустов торчала только ваша голова? Растяпа реабилитировался.
– Я вас искала, Званцев. Всю крапиву облазила.
– А ко мне прибегает перепуганная Аусма Карловна – там, говорит, незнакомая женщина ищет каких-то практикантов, а их у нас два года не было!
– Это я вашу невесту искала, Званцев.
Он смутился. Я ждала ответа, но не дождалась.
– Между прочим, меня ваша личная жизнь совершенно не интересует, и, как вы понимаете, я спрашивала про практиканток, чтобы найти вас. Я вас по очень важному делу ищу. Кстати, по вашему делу.
– Вы о чем?
– Как это о чем? Помните, вы мне днем рассказывали о преступнике, который убил моряка и оставил труп в «жигуленке»?
– Ну?
– Я видела этого преступника!
– Где? Во дворе? Так что же вы…
– Какое там во дворе! На острове Долес!
– Где?..– ошалел Званцев.
– Да здесь же, на острове!
Тут наверху, в кроне липы, зашебуршало. Что-то увесистое сорвалось с ветки и с треском обрушилось вниз!..
Мы шарахнулись в разные стороны. Оно, не долетев до нас, видимо, проснулось, отчаянно захлопало крыльями и, выбравшись из кроны, тяжело полетело к лесу.
– Заснул и сковырнулся, черт немазанный! – прокомментировал Званцев. – Кило на пятнадцать потянул бы, не меньше.
– Три тридцать за кило… – посчитала я. – Между прочим, ничего особенного, я думала, он дороже обойдется…
– То есть как?
– Штраф за убийство фазана – пятьдесят рублей, – сообщила я как можно ехиднее.
– Какой же это фазан? Индюк.
– Индюк на ветке?
– Они на ночлег часто забираются повыше.
– И специально прилетают из дому ночевать в музей? Образованные же индюки на острове Долес! Это фазан, Званцев.
– Откуда здесь фазаны?
– Откуда – не знаю, но в лесу висит объявление насчет штрафа. Так что это фазан.
– А если бы висело объявление насчет штрафа за страуса, это был бы страус? Вы их своими глазами когда-нибудь видели, фазанов-то?
