и шарахнуть по плечу того, кто с короткой дубинкой и кинжалом. А тому, кто с алебардами она позволила, опять же промахнувшись, сбить с ног владельца самого длинного ножа, уже смахивающего на изобретение более позднего времени – дагу, а также долбануть по лбу еще одного воителя с дубинкой. Тогда она перешла от презрительной улыбки к делу.
Люс в прыжке съездила ногой по уху и отшвырнула на много футов громилу с алебардами, а пятого нападавшего элегантно пристукнула рукоятью своего кинжала, так что он, получив почти незаметный тычок в болезненную точку, улегся отдохнуть на утоптанную землю. Люс даже пожалела, что ей, прославленной фехтовальщице, не с кем показывать здесь свое искусство. И дала себе слово в следующий раз попроситься в семнадцатый или восемнадцатый век – если только тринадцать бабок простят ей этот раз…
Во время всей этой суматохи на галерею, опоясывавшую небольшой замковый двор, выскочил лорд Блокхед и, конечно же, узнал Люс. Именно поэтому лорд не простирал вперед руководящую длань, не посылал бойцов в атаку, а просто некоторое время созерцал подвиги Люс с ледяным величием. Он слишком хорошо помнил, как это хрупкое создание небрежно выкинуло его из седла. Но сердце аристократа не выдержало: увидев, как Люс оттолкнула ногой пятого поверженного врага, лорд сделал нетерпеливый жест в сторону вооруженных зрителей, среди которых были и участники достопамятной охоты, – мол, теперь ваша очередь…
И тут Люс заговорила.
– Эй, лорд Блокхед! Сэр Эдгар! – крикнула она. – Я хочу говорить с тобой. Именно для этого я здесь! Я сообщу тебе то, чего ты не знаешь! Я хочу говорить с тобой наедине!
– Вот сейчас тебя ко мне и приведут, – отвечал лорд, повторяя жест.
Но свита не торопилась. Люс в боевой стойке медленно оглядывала бойцов – и ни один не мог выдержать ее насмешливого взгляда.
– Я тебе еще раз говорю, лорд Блокхед! Выслушай меня! – закричала она. – И если то, что ты узнаешь, не заставит тебя изменить свое мнение о сегодняшних событиях, можешь запереть меня в эту самую башню! На хлеб и воду!
И Люс с шиком отбросила от себя длинный кинжал.
Это был всего лишь жест – она могла ровно через секунду разжиться точно таким же у неуклюжего стражника, и лорд мог бы это сообразить. Но великолепный поступок молодца из Шервудского леса, очевидно, произвел на него впечатление.
– Отведите мальчишку ко мне в опочивальню, – приказал лорд и скрылся с галереи.
Люс хмыкнула – место для беседы было какое-то странноватое. Четверо стражников окружили ее. Но когда один из них сдуру решил заломить ей руку за спину, Люс как-то даже лениво подалась в сторонку, а ретивый стражник совершил небольшой полет и затормозил лбом о стенку.
– Я, кажется, задел тебя, приятель? – сочувственно обратилась Люс к пострадавшему. – Какая жалость! Ну, ребята, ведите меня! Где там у вас опочивальня лорда Блокхеда? Давненько мне хотелось там побывать!
Двое стражников помоложе переглянулись. И Люс поняла, что не напрасно она хмыкнула – генетически подозрительный лорд, очевидно, предпочитал не приносящие потомства утехи…
Видимо, стражники попытались заглянуть на полчаса в будущее. То, что они там увидели, заставило их выстроиться вокруг Люс на порядочном расстоянии. И с таким вынужденным почетом они ввели ее в трапезную, оттуда – по галерее к лестнице, и еще по каким-то узким коридорам, которые запечатлелись в тренированной памяти Люс так, как если бы она их фотографировала.
Петляя между сыроватых, не просохших с зимы каменных стен, Люс спохватилась, что забыла спросить Свирель, где ее утром обнаружили, но это уже, кажется, не имело значения.
Тем временем лорд опять появился на открытой галерее и жестом позвал к себе наверх одного из своих охотников.
Тот, поленившись добежать до лестницы, просто высоко подпрыгнул и повис, а потом подтянулся и уперся локтем в дощатый пол галереи. Светлейший лорд опустился на корточки и отдал ему короткое приказание. Охотник заржал и шлепнулся обратно во двор, а лорд Блокхед поспешил в опочивальню.
Глава десятая
Ключ
Шагая по выщербленным плитам замковых коридоров, Люс в уме составляла план кампании.
У нее не было той информации, в обмен на которую лорд Блокхед согласился бы отпустить Свирель. Люс не могла доказать, что Свирель не травила леди Лауру. И даже ее пресловутая невинность тут бы не сработала – какой чудак поверит, что девица, побывавшая в ватаге Шервудского леса, сохранила невинность?
Но Люс верила в свою фортуну.
Ей в жизни, увы, не раз приходилось блефовать. Это оправдывалось и с птицами более высокого полета, чем лорд Блокхед. Ну да, у Люс нет информации, способной сразить лорда наповал. Но, может быть, у нее найдется в запасе кое-что другое, хотя и не имеющее отношения ни к покойной леди, ни к ватаге Шервудского леса?
Когда Люс наконец привели в опочивальню, которая служила лорду и кабинетом, и молельней, и вообще чем угодно, он как раз кончал диктовать письмо. Юный монашек старательно выводил огромным пером последние слова – что-то про почтение и милость Божью. С особым тщанием хорошенький монашек вывел имя подписавшего послание владетеля, повелителя, господина и так далее. Затем он аккуратно посыпал лист песком, чтобы высушить чернила.
Лорд потрепал монашка по голове, поморщившись, когда пальцы коснулись щетинистой тонзуры, и глазами указал ему на дверь. Монашек прихватил письмо и, стряхивая с листа песок, вымелся прочь. Лорд молча, как если бы Люс не было в опочивальне, подошел к окну. Люс так же спокойно, как будто лорда не было в опочивальне, подошла к другому окну – и увидела, что монашек, наклонившись с галереи, передает письмо какому-то верзиле, что верзила кивает, что к верзиле подводят оседланных лошадей, и вообще во дворе готовятся к какому-то выезду.
Рассудив, что в жизни лорда Блокхеда достаточно хлопот и кроме Серебряной Свирели, Люс мирно ждала, пока лорд обратит на нее внимание. А потом еще немного помолчала – потому что этот гигант, повернувшись к ней, принялся ждать, чтобы она рухнула на колени, принялась его умолять или вытворила еще что-нибудь не менее нелепое.
– Ну, разбойник, – сказал наконец лорд, вальяжно усаживаясь в дубовое кресло, – я тебя слушаю. Что такого ты хотел сообщить мне наедине? Ты видишь, я настолько презираю тебя, что даже выполняю твою наглую просьбу.
– Добрый сэр, – Люс вовремя вспомнила, как Томас-Робин называл знатного пленника, – во-первых, девушка, которую ты заточил в башне, вовсе не виновата в смерти твоей леди. И я даже не прошу, чтобы ты отпустил ее, потому что ты узнаешь правду и сделаешь это без всякой просьбы…
– Не виновата?!? – лорд даже вскочил от внезапной ярости. – Она не виновата! Как же ты это докажешь, мальчишка?
– Мало ли женщин хотят стать леди Блокхед, добрый сэр? – задала риторический вопрос Люс. – Мало ли женщин мечтает о любви лорда Блокхеда?
– Ну и пусть мечтают на здоровье! Однако пока не появилась эта мерзавка, никто и пальцем не прикоснулся к моей жене. А разбойники из Шервудского леса спят и видят, как бы отправить на тот свет меня и всю мою семью! Я удивлюсь, если окажется, что мой брат еще жив!
– Тебя – с величайшим удовольствием, добрый сэр, – возразила Люс. – Но женщин и детей наши молодцы не обижают. Сэр Эдуард у нас в полной безопасности… и даже сочиняет ночью у костра латинские стихи… Но ты, кажется, хотел доказательств, добрый лорд?
– Каких доказательств?
– Доказательств невинности. Погоди немного, сейчас я тебе все докажу.
Люс стянула через голову фестончатую пелеринку с капюшоном, а затем и замшевый сюрко, оставшись в белой рубахе, от пояса вверх зашнурованной и стянутой у ворота тесьмой.
Ничтоже сумняшеся, Люс распустила тесьму и принялась что-то искать у себя за пазухой, где не было ничего, кроме прославленного бюста. Лорд, опустившись в кресло, наблюдал за ней с большим
