– А вот теперь побеседуем по душам! – Васька был строг и безжалостен. – Как это получилось, что по городу шастает созданная вами тульпа и совершает противозаконные деяния?
Когда Васька пускает в ход ментовскую лексику, меня судороги крутят. У него даже рожа меняется – делается, прости Господи, как вареная луковица. А ничего хуже вареной луковицы я в жизни не пробовал.
– Откуда я знаю! – огрызнулся Жуков. – И ничего я не создавал!
– Послушай, начальник, а что, если он тут ни при чем? – встрял Башарин. – Ты на него посмотри – ну, что он такой может? Какая из него тульпа? Тут точно ошибка выходит. Ты пойми – мы с ним люди простые.
– Совсем простые, – согласился Васька. Не люблю я, когда он с такой задумчивой рожей безропотно соглашается. – Но ты вспомни, Валь, кто тебя в «Гербалайфе» будил! Я уж не говорю про Малаховку. Есть люди, способные создавать двойников. Или тульп, что еще хуже. Двойник – он хоть на тебя похож и по- твоему мыслит. А тульпа – это может быть все что угодно. Хоть, хоть… ну, крокодил!
Тут я окончательно поверил, что Васька – тульпа, созданная Алей. Бедняга так напугалась крокодила в бомбоубежище, что по каналу невольно передала этот мерзкий образ Ваське.
– Хотим мы того или не хотим, а возможность создать своего двойника или тульпу – объективная реальность, – по-научному выразился Васька. – Поняли? Объективная!
– Ты мне двойника не шей! – взвился Башарин. – Банку краски с работы унести, или там дверные ручки, или десятку до зарплаты зажилить – было! А больше ничего такого не было!
– Да ну тебя с твоей краской! – Васька, словно не видя башаринской ярости, задумчиво смотрел в окно на пожелтевшую березу. – Двойника, между прочим, можно изготовить бессознательно. Смотришь, скажем, в окно, зазевался – а из тебя двойник прет!
– Ты хочешь сказать, что это он из меня выпер?
Башарин попытался встать с койки, чтобы грозно нависнуть над следователем Горчаковым. Но уж больно глубоко он туда погрузился – ему удалось только нелепо дернуться, качнуться вперед и отвалиться обратно.
– Да при чем тут ты! Он выпер вовсе не из тебя. Вон из кого он выпер!
Васька показал на Жукова.
Тот сидел с окаменевшей мордочкой. Возможно, он окаменел от страха. Сейчас, когда выяснится, какую свинью он подложил Башарину, мало не покажется…
– Да ладно тебе на Борьку дохлых собак вешать! – Башарин все не мог поверить, что лучший дружбан так его подставил. – Какого хрена ему меня из себя лепить?
– Вась! – позвал я. – А ты уверен, что нам тут следует находиться вчетвером?
Тут и Васька сообразил, что при Жукове добиться от Валентина толку будет трудновато. Он позвал Лешку с Сашкой и велел им присмотреть за вторым арестантом где-нибудь во дворе.
– Ничего, Борька, сейчас докопаемся до правды! – такими словами проводил его Валентин.
– Хорошо. Допустим, гражданин Жуков ни при чем, – Васька вовсе не хотел ссориться с Башариным теперь, когда без помощи Валентина ему было никак невозможно отыскать его драгоценного нереала. – Но кто-то ведь создал тульпу?
– Выходит, так.
– А теперь слушай меня внимательно. Есть некий субъект, который считает тебя идеальной машиной для мщения, убийства и прочих нехороших дел, – заявил провокатор Васька. – Создавая тульпу, он нарочно придал ему твою внешность. Он полагал, что такой здоровенный дядя лучше, чем он сам, будет стрелять бизнесменов и лупить по мордасам всякую мелкую сволочь. И еще каких-то своих фантазий добавил.
– Козел он тогда, а не субъект! – возмутился Валентин. – Ты что, полагаешь, что я каждый день на обед себе банкиров стреляю?
– Я-то нет, а он примерно так полагает. Ну-ка, Башарин, напряги извилины! Перед кем ты из себя героя строил? Кроме как перед женщинами?
– Никого я из себя не строил! – совершенно неубедительно буркнул Башарин.
– Этот человек знал, что ты прекрасно стреляешь. Знал, что ты собрался на курсы бодигардов. Знал, что для тебя снять бабу – плевое дело… – Васька подался к Башарину и понизил голос. – Ты все еще не догадываешься, кто этот козел?…
Валентин Башарин молчал. и по дубовой его роже трудно было понять – то ли он переваривает информацию, то ли все понял, но не хочет в этом признаваться.
– Значит, уточним детали… – Васька перешел на свой заунывный ментовский стиль. – Ты, гражданин Башарин, говорил гражданину Жукову главным образом о своих достижениях в тире и на амурном поприще, естественно, несколько все преувеличивая…
– Ну, мало ли что я говорил??? – застонал-заверещал Валентин.
Слава бессмертным богам, беззвучно провозглашал я, ныне и присно, и во веки веков! Мы уверенно идем по следу нереала и мы спасем это несчастное чудовище, и мы придумаем, где ему жить и чем заниматься!…
– Знакомиться с женщинами на улице – учил? – продолжал допрос Вася. —
– Да фиг его чему научишь! Он же кретин! – Башарин произнес это так убедительно, что на долю секунды ему поверили. – Он же совсем никакой! Я ему даже всех своих приколов рассказывать не стал!
– А взял что попроще? – догадался Вася. – И утверждал, что это – безотказный способ?
– Ну?! Так он и есть – безотказный! Вежливо подойти и начать, как будто сто лет знакомы! Люсенька! Какими судьбами! А я вас искал, искал, с ног сбился! Пять минут – и она забудет, что впервые меня видит.
Башарин вопил так искренне, что можно было подумать – он ежедневно заводит себе таким нехитрым способом десять подруг и скоро ему, Башарину, придется перебираться в другой город, потому что в этом он всех подходящих женщин уже оприходовал.
– Тебе никогда прохожие морду не били? – осведомился Вася.
– Не-е…
– Значит, учил знакомиться. Учил стрелять.
– Безнадега! Ну, полная безнадега! – воскликнул Башарин. – Он оружия боится, как черт ладана! Мы выехали в лес, забрались в овражек, чтобы, значит, пули – в землю.
– Грамотно, – одобрил Вася. – И что – он в откос оврага попасть не мог?
– Да вроде того. Жмурится, ствол у него в руке пляшет, при отдаче сам себя чуть по лбу не треснул. Я же говорю – кретин.
– Вот! – Вася поднял указательный перст. – Вот она – главная загадка киллера в «Бастионе»!
Редко я видел на его лице такую радость.
– Он может скакать по крышам как горный козел, плавать в канализационных трубах как субмарина и летать по воздуху быстрее ракеты! – с восторгом и облегчением сказал Вася. – Но пока у него в руках пистолет – никому и ничего не угрожает! Это значит – что? Что на нем еще не висит никакой мокрухи! Вот если он доберется до дрына – это уж совсем другая петрушка…
И показал, как именно нереал может всадить мне в пузо этот самый дрын.
Башарин думал.
Судя по всему, это был непривычный для него процесс.
Башарин сопоставлял факты.
Не знаю, как Васька прочитал по его неподвижной роже, что настала пора действовать.
– Ребята, давайте сюда Жукова! – крикнул он. – Вот сейчас и разберемся, почему ты, здоровый мужик, понимающий, что такое порядок, по первому писку этой крысы срываешься с места и несешься в вонючую лавчонку, где ничего хорошего, кроме кучи грязных лифчиков! Сортировать помогал, что ли?
Васька намеренно злил Башарина – ему нужно было, чтобы эта глыба непробиваемого интеллекта навалилась на Жукова всем весом.
– Окстись, родной! – рявкнул Башарин на Ваську. – Мне велено сидеть в этом бардаке и жрать пельмени – я сидел и жрал! Но когда эта скотина говорит, что теща раскопала ее тайник и нашла пистолет!…
– Какой пистолет? – хором изумились мы с Васькой.
– Мой пистолет! Я же не мог его дома держать! Моя бы меня прямо из него бы и убила! А Борька, козел,
