Компаньонка выскочила за дверь.
Когда же, с трудом сообразив, где в доме такое добро хранится, притащили необходимое, Левушка сильно расстроился из-за того, что перо плохо очинено, и Архарову пришлось, чтобы кончить это театральное представление, исподтишка показать другу кулак.
– Итак, сударыня, вопрос первый. Чья дочь ваша Варвара?
– Да побойся Бога, батюшка, при чем тут это?
– Без всех сведений искать не могу, – отрубил Архаров.
– Ничья она не дочь, я ее младенцем взяла для своей утехи и чтобы доброе дело сотворить!
– Тучков, пиши – девица Варвара, точного прозвания нам не сообщили, ничья дочь. Князю Волконскому будет любопытно. Такого он еще не видывал.
– Да что ты, сударь мой, каждое лыко в строку! – возмутилась княжна.
– Должность такая, – ответствовал Архаров. Ему очень хотелось получить дурацкую запись, чтобы сунуть ее в нос Михайле Никитичу и отбояриться от отчетов о поисках девицы – не дают-де способов к отысканию, и все тут. То же, что в связи с ней сделалось известно, пустить в ход при розыске шулерской шайки.
– Да на что ж тебе прозвание? Коли ее кто увез, так прозвание по дороге будут скрывать, – сопротивлялась старая княжна.
– А коли их повенчали – так что, по-вашему, в церковные книги вписали? Варвару без роду и племени? Коли найдется батюшка, чтобы этак венчать, я первый его Священному Синоду с рук на руки сдам. Сдается мне, вам, сударыни, ни к чему, чтобы девицу сыскали. Может, вы сами ее и упрятали, – перешел в наступление Архаров.
– Для чего, батька мой?!
– А мне почем знать. К замужеству принуждаете. Или, скажем, принять постриг. А чтобы скрыть пропажу, вы и придумали, будто бежала. Окна-двери-то на запоре были, а сквозь стенку девицы проходить еще не выучились. И подземных ходов у вас не выкопано – они под Кремлем да под Москвой-рекой все нарыты, к вам не ведут.
Княжна показала, что вот-вот упадет без чувств, и зашарила в воздухе рукой, отыскивая спинку кресла. Компаньонка сразу ей кресло подвинула, и княжна повалилась, ахая и собираясь помирать.
Архаров переглянулся с Левушкой – этого еще недоставало. Левушка исподтишка показал пальцами знак – как если бы кисть руки шла пальцами по воздуху. Что означало – уходим!
По части московских тетушек Архаров ему вполне доверял – Левушка имел их достаточно и знал их повадки.
– Я вижу, мы не ко времени, – сказал, вставая со стула, Архаров, и тут же агония кончилась.
– Да что ты, судать, такой обидчивый? – спросила княжна.
– Я задаю вопросы по существу дела, – отвечал Архаров. – мне бы желательно получить ответы от вас, сударыня, а не от случайных людей. Скажем, мне уже сообщили, что фамилия девицы – Пухова…
Княжна только вздохнула.
– Согласитесь, сударыня, долго утаивать такие общедоступные сведения от полиции вы не могли, нелепо это. Затем – к девице сватались четверо, все получили отказ. Назвать фамилии?
Она только рукой махнула.
– Также мне желательно знать причины отказа. Если не скажете вы – скажет кто-то другой.
– Да причина-то, батюшка, такая, что заурядному человеку не понять.
– Тучков, пиши – причину не понять, – распорядился Архаров.
– Постой, сударь, не пиши галиматьи. Доктора ей не позволяют в брак вступать, – догадавшись, что Архаров твердо решил выставить ее перед князем Волконским в самом дурацком свете, сказала княжна. – Я же говорю, здоровье у нашей голубушки слабое, грудная болезнь, ей всякий сквознячок вреден, а сейчас она в сырость и в холод неведомо где, а я над ней тряслась, берегла, лекарств в доме – не на одну сотню рублей, в Италию везти думала, там, сказывали, выздоравливают, только хотела, чтобы она для такого путешествия хоть малость окрепла! В Италию ей надобно, а не замуж!
– А что сказали доктора?
– Что ей супружеская жизнь вредна и может вызвать чрезмерное волнение. Да ну тебя, сударь, что ты о таких моветонных пакостях все расспрашиваешь?!
Тут Архаров вспомнил, что княжна – старая девушка, и должна рассуждать о браке соответственно.
– С причиной отказа все понятно. А теперь другой вопрос – не было ли у девицы склонности к которому-либо из женихов?
– Да какая у нее могла быть склонность?! Она у меня в строгости воспитывалась. Музыке, танцам, французскому, рукоделиям учили, а амуры заводить – этому я не потакала.
– Стало быть, к жениху она сбежать не могла?
– Нет, батюшка Николай Петрович, не так воспитана.
– Но куда-то ведь она подевалась! – воскликнул Архаров, теряя терпение.
– Так для того я тебя и звала, чтобы твои молодцы сыскали, куда она подевалась!
– Тучков, пиши, – велел Архаров. – На другой бумажке, не на этой. Не забыть послать депешу в Петербург, в Главную полицию. Пусть докопаются, кто родители девицы Варвары Пуховой, им это несложно, у них всюду свои люди. Может статься, она всего-навсего к родным отцу-матери из Москвы укатила…
– Да ты что?! – тут старая княжна, явив неожиданное проворство, едва не выхватила из-под Левушкиной руки бумажку. Но он оказался ловчее – и чуть ли не одним прыжком пересек гостиную, а там стал махать обоими листами, суша чернила.
– Стало быть, родители девицы в Петербурге, и Боже упаси, чтобы они про сию каверзу пронюхали, – попросту сказал Архаров. – Ну что же, Тучков, ничего нового мы не узнали, зря только госпожа Шестунова лошадей гоняла.
– Про грудную болезнь нам еще с утра доктор по портрету сказал, – напомнил Левушка.
– Может, еще что-то вспомнится? – участливо спросил Архаров. – И еще вопросец – волосочеса вашего давно ли в последний раз видели?
Компаньонка Татьяна Андреевна, до той поры молчавшая и лишь мимически сопровождавшая каждое движение и каждое слово княжны, вдруг открыла рот, чтобы ответить, да и замерла – очевидно, крепко боялась своей барыни.
Княжна тоже несколько смутилась.
– Я, когда про побег донесли, без чувств свалилась, не до того было, – сказала она, и тут не то что Архаров – даже малонаблюдательный Тимофей опознал бы вранье.
Стало быть, или о волосочесе, как о возможном посреднике между беглянкой и теми, кто подбил ее на побег, просто в доме не подумали, или же велась некая загадочная игра, в которой француз и старая княжна почему-то были заодно.
– Затем благоволите, сударыня, позвать вашего лакея Павлушку, который, может статься, был с тем волосочесом в сговоре, – попросил Архаров.
– Ахти мне! – совсем по-простому воскликнула княжна. – Нет его у нас! Он ведь сбежал, мошенник, того же дня вечером сбежал, как его милость у нас побывать изволила!
И показала закрытым веером на Левушку.
Движение на языке светских махателей означало «Будьте смелы и решительны!», однако Левушка даже не улыбнулся.
– Стало быть, замешан в побеге, а мы его спугнули, – внимательно гляля княжне в лицо, произнес Архаров. – И еще вопрос, сударыня. Поскольку девица – ваша воспитанница, очевидно, вы, коли все же соберетесь ее замуж выдавать, и приданое ей обеспечите, или же вклад в монастырь.
– Да чего ж ей в монастырь уходить, пусть при мне живет!
Княжна уходила от вопроса о родителях и о приданом – стало быть, тут и следовало искать следы. Но не сейчас, не сейчас. Да еще касательно лакея Павлушки не то чтобы врала – а как-то так хитро выразилась, что переплела правду с ложью, и лжи было куда больше.
– Батюшка мой, Николай Петрович, – произнесла она наконец весьма горестно. – Сделай так, чтобы про мою Вареньку по всей Москве не растрезвонили, Христом-Богом прошу… коли она, голубушка моя, жива,
