большие статьи о его успехах были ее рук делом. Очень может быть, что она понемногу собирала материал и на книгу…
– Ну, все снимки я вам, конечно, отдать не могу, – Гридман полез в пакет с мотоциклистами, – но дубликатами поделюсь.
Кареев тем временем разлил спиртное по рюмкам и так ненавязчиво пододвинул Гридману рюмочку, что она как бы сама собой попала в руку.
Артем и Люся стали уговаривать его поесть – нельзя же без закуски.
Словом, пошло милое застолье с воспоминаниями. Как можно осторожнее разложили и старые фотографии, стараясь не заляпать их майонезом.
Артем смотрел и вздыхал. На одном снимке даже себя отыскал в окружении стройных ребятишек. Увидел Катю в простом тренировочном трико, увидел Гридмана с курчавой неуправляемой шевелюрой, еще одну девочку опознал – как будто Надей звали, на заднем плане маячил Маугли, он же – Лешка Омельяненко. Маугли повязал волосы… ой, как же эта веревочка у них называлась? Хайрешник. Вот так.
А Гридман рассказывал Люсе про «Книгу джунглей». На снимках Маугли крался как бы в зрительный зал, а над ним раскинула тонкие руки Багира – Катя.
Маугли спал на светлом дощатом полу, а она его охраняла. И так далее…
Черная ушастая полумаска скрывала ее лицо. Играло только тело – черное, гладкое, гибкое тело черной пантеры. А лицо Инессы было на виду – она в сером трико и в воротнике из растрепанных веревок, изображавших волчий загривок, мелькала на заднем плане. Гридман тоже был волком, только воротник сделал поскромнее.
Он рассказывал – а Артем слушал и все яснее понимал, что у него это действительно было лучшее время жизни. Налетел чудак, лет этак на пять их всех постарше, сорвал с лекций, заставил тратить деньги на костюмы и скидываться на осветителя, лишил личной жизни, назначая по пять вечерних репетиций в неделю. И они были счастливы. Пообещал заграничные гастроли, Аллах знает чего пообещал, сбил студентов с толку, но сам вот – в Париже, а они – здесь. И он – месье Дубински, а они – непонятно кто со своими дипломишками, малометражными квартирками, убогими работенками.
Кареев поглядывал на Артема – надолго ли этот словесный вулкан? Но подливать не забывал.
А Артем думал – если бы тогда он был поувереннее, не маялся из-за своих неудач, то увез бы эту самую Катьку, сделал женой, сделал артисткой. И не влипла бы она сейчас так страшно и нелепо.
– Всех растерял! – то ли смеялся над собой, то ли жаловался Гридман. – Ведь после Маркиза Лешка пытался что-то ставить. При нем мы и разбежались. Дольше всех продержалась Инеска. И ничего удивительного – они тогда поженились. Добилась девчонка своего! Я ее недавно на улице видел – ну, отпад полный! У моей жены никогда такого прикида не будет.
Славика встречал – Артем, у него пузо, ей-богу, вот такое пузо!
– А Катьку? – стал наводить его на нужное имя Артем.
– Ну, Катьку… С Катькой же неприятность вышла, еще при тебе, не помнишь?
– Убей, не помню! – честно заявил Артем. – А что за неприятность?
Гридман отставил рюмку.
– Знаешь, Артем, она ведь не только тебе тогда нравилась, мне тоже… Там какое-то темное дело вышло. Я ничего не мог, понимаешь?
– Да что стряслось-то?
Гроидман посмотрел на фотографию. Там молоденькая и хорошенькая Катя хохотала, показывая пальцем на что-то смешное за кадром.
– Вот именно, что стряслось. Ты же помнишь, Катька как пришла к Маркизу, так через неделю стала примадонной. Он ей чего только не обещал! И сразу всю «Книгу джунглей» перекроил, сделал ее Багирой, а Инеску в волчицы перевел. То есть, Инеску сделал главной волчицей, а Надьку из главной – второстепенной. А когда телевидение приехало, сняли только сцену Маугли и Багиры…
– Это я помню, – согласился Артем. – Как раз тогда я с вами ночью репетировал.
– А потом ты куда девался?
– А потом я уехал в Красноярск… – уверенно сказал Артем и вдруг засомневался. – Постой, в Красноярск? Или в Иркутск? Или я к вам прилетел из Иркутска? Нет, к вам я приехал… из Свердловска?..
Кареев очень выразительно забрал его пустую рюмку.
Артем понял намек.
– Да не все ли равно? Так что Катька-то?
– Маркиз выклянчил у директора клуба деньги на костюмы, на декорацию и еще на что-то, мы тоже, как всегда, скинулись. Получилось немало. А Катька перед тем купила что-то этакое и жаловалась, что в долги влезла.
Маркиз отдал мне эти деньги, потому что боялся нести их к себе в общагу.
А они у меня из сумки пропали. Вот так, помнишь, была мужская раздевалка…
Гридман вилкой по размазанному майонезу показал, где что было.
– И что, нашлись у Катьки? – с прилично сыгранным изумлением поторопил рассказ Артем.
– А ты откуда знаешь? Ну да…
– Не могла Катька их взять, не такая была девочка, – с опозданием на одиннадцать лет вступился Артем.
– А ты вообрази – лезу я после репетиции в сумку, хочу добавить к этим деньгам Ольгин взнос, помнишь Ольгу? Ну, мартышку Ольгу?
Артем откопал снимок с мартышкой.
– Да нет же, это мартышка Милка… Ну, лезу в сумку и не вижу кошелька.
Мне Маркиз выдал старый кошелек, свой я носил в кармане, а этот закапывал в сумку… Я говорю Маугли – посмотри, может, я просто смотрю и не вижу?
Он покопался – точно, говорит, нет… Славка посмотрел – нет! Мы – к Длинному. Не видел, никто в раздевалку чужой не заходил? Длинный говорит – нет, и вообще никто в коридор не заходил.
– А Длинный куда подевался?
– В бизнес, говорят, пошел. Мы с Маугли тогда к девчонкам постучали – так, мол, и так. Маркиз еще не успел уйти – поймали, вернули. Инеска с Надькой шум подняли – домашний вор завелся, все вещи надо обыскать! Их Любка поддержала, помнишь Любку? Видишь ли, до этого тоже что-то пропадало. Ну, подняли девичий крик на лужайке, насели на Маркиза… А ему же отвечать за эти деньги! Маркиз на меня смотрит – я тоже обалдел…
Девчонки все сумки и куртки на сцену вытащили, стали трясти. У Катькиной сумки был боковой карман, вот там…
Гридман замолчал – и опять под его руку сама собой поднырнула рюмка.
– Это не она, – уверенно сказал Артем. – Катька не могла украсть!
– Я тоже так считаю, – Гридман почесал в затылке. – То есть, теперь я так считаю. Тогда я думал об одном – как бы меня не обвинили. У меня тогда тоже с деньгами было туго. Я на диплом шел – сам понимаешь, чертежи, машинистка, то да се… Маркиз раскричался. Катька стояла – ну, столб и столб. Она даже не понимала, что на нее орут. В общем, он ее выгнал. Так и сказал – за воровство. А потом я понял, кто подбросил деньги. Инеска с Надькой!
– Да ты что? – опять артистически удивился Артем, хотя чего-то в этом роде он ожидал.
– Они! Больше некому. Сама Катька – и то поняла. Ревела потом в три ручья, кричала, что убьет Инеску, ну, сам понимаешь, надо же выкричаться… Это они, точно.
– Жуть какая-то, – сказал Артем и покосился на Люсю. Кудрявое дитя как бы сопереживало, но в сущности уже клевало носом. И ничего не заносило в блокнот.
– Инеска с Надькой долго злость копили. Катька пришла – и их в сторону отодвинула. Да еще Лешка, который Маугли. Инеска за ним бегала, а Катька пришла – и взяла голыми руками! Это Лешку-то, он вообще ничего кругом себя не видел, только Маркизу в рот смотрел.
– Он ведь тоже где-то учился? – стал вспоминать Артем.
– На механическом. И еще рисовал. Понимаешь, Катька пришла – будто светлее стала. Такая наивная светлая девочка с глазками… И все берет так, будто ей и полагается, будто для нее и приготовили… Роль –
